Уильям Дитрих - Изумрудный шторм

Даже находясь под водой, я услышал страшный треск – это мортира окончательно освободилась от оков. Она сорвалась с палубы и рухнула в море, после чего камнем пошла ко дну. На месте, где она была закреплена, остались лишь выщербленные куски дерева.

Вода тотчас хлынула в образовавшееся отверстие и затопила корпус корабля. Орудие на своем пути смело крепления грот-мачты, и лини, удерживающие ее, оторвались и стали извиваться, подобно змеям.

Оснастка судна была полностью разрушена, и все надежды как-то управлять кораблем рухнули. Нескольких людей Джубаля и французских моряков утянуло на дно вместе с мортирой, поскольку они были привязаны веревками.

Но каким-то чудом освободившемуся от балласта «Мон-Пеле» удалось обрести равновесие, и мы вынырнули на поверхность. А затем послышался треск, словно в лесу упало подрубленное дерево, и грот-мачта обрушилась. Удар боковой волны – и мачту вместе с моим чернокожим другом унесло прочь, как щепку.

Я обернулся, чтобы взглянуть на штурвал. Он тоже исчез. И вместе с ним – Бриан.

Потеря мортиры возымела эффект, противоположный тому, на который мы рассчитывали. Корабль еще глубже зарылся носом в воду, и его бесцельно понесло по волнам, как обломок дерева. Палуба накренилась еще сильнее, судно начало тонуть.

Я пополз к капитанской кабине, с трудом преодолевая напор воды.

Все пропало, и теперь мне оставалось лишь одно.

Я должен был спасти Астизу и Гарри.

Подняться в капитанскую кабину «Мон-Пеле» оказалось непросто. Мы полностью сдались на милость бушующего моря, нас несло прямиком на рифы, а все члены команды и пассажиры ушли в мир иной и будут теперь держать ответ перед Господом Богом. Сундуки взломаны; бесценные артефакты Теночтитлана, за которые отчаянно, словно за талисманы, цеплялись утопающие, ушли вместе с ними на дно; другие ценности, точно раковины, унесло волнами… Сознание мое затуманивал гнев. В этом несчастье был прежде всего повинен Наполеон Бонапарт. По словам Мартеля, он сам все это затеял – использовал меня и мою семью, как марионеток, – и это выходило за рамки простого политического расчета. Почти целый год я шел к этой катастрофе, гонялся за какими-то древними безделушками, которые имели не больше отношения к производству реальных летательных аппаратов, чем каракули, выведенные пером обитателя сумасшедшего дома. Мой сын был похищен, и это оставило неизгладимый отпечаток в его душе. И все это ради совершенно безумной затеи завоевать Британию?

Полный абсурд!

И это вместо того, чтобы с самого начала пытаться уберечь и спасти свою семью…

Замок на двери каюты был сломан, а сама дверь распахнута и болталась из стороны в сторону. Я влетел в каюту, где царил полный хаос – мебель была разбита, кругом плескалась вода. Стекла иллюминаторов были частично выбиты, и их осколки тоже болтались в морской воде. И кругом было темно, почти ничего не видно.

– Астиза! – позвал я.

– Я здесь, держу Гарри! – откликнулась моя жена. – Что это было? Все кончено, да?

И тут я увидел ее. Она сидела на койке Бриана, и на лице у нее был глубокий порез.

– Ты ранена… – метнулся я к ней.

– Я боюсь. Мы тонем?

– Мартель перерубил кабель штурвала. И теперь мы просто дрейфуем, как обломок дерева.

– Я люблю тебя, Итан! – Астиза выкрикнула эти слова, хотя находилась всего в нескольких футах от меня. – Ты хотел как лучше!

Я был бы рад ухватиться за эту мысль, как только что держался за переборку, но существовали более срочные дела, чем какие-то там разговоры. О том, что я люблю эту женщину, можно сказать и позже.

Порой мы страшно ошибаемся в расчетах.

В и без того темном помещении становилось все темней. Я видел огромную волну, целую гору воды, которая поднималась все выше и выше, вставала все круче и круче, зеленая и прозрачно-стеклянная, увенчанная гребнем пены. Это была самая большая волна, какую мне только доводилось видеть в жизни. Она заполнила собой весь вид из иллюминатора, а потом и все небо.

– Мачты снесло, – сказал я. – Надо выбираться отсюда. Может, удастся найти укрытие в трюме или что-нибудь вроде плота, на котором можно отплыть. Риф рядом, а это значит, что и земля где-то не…

И тут каюта словно взорвалась.

Огромная волна выбила остатки стекла из иллюминаторов, а заодно и весь оставшийся в каюте воздух. Меня отбросило к переборке, и каюту начала стремительно заполнять морская вода. Пена вскипала и достигала потолочных балок. А затем океан словно высосал меня из помещения – я цеплялся за что попало, но пальцы мои ослабели и не выдержали. Я оказался по шею в бурлящей воде и мог лишь ловить ртом воздух. Где мои жена и сын?..

– Астиза! – крикнул я.

Но ответом мне был лишь рев бури.

«Мон-Пеле» завалился набок, палубы превратились в стены, и я карабкался по полу, как по лестнице, стремился пробиться к кормовой каюте. Оборванные снасти трепало на ветру, точно ленточки. И кругом была вода – одна только вода, унесшая неведомо куда двух моих самых близких людей.

Я не колебался ни секунды. Мне все же удалось доползти до кормы, и я встал на нее, чтобы наблюдать за тем, как из воды выныривает уже бесполезный руль – он хлопал по воде, точно большая камбала. Затем я нырнул в глубину и неким непостижимым образом прорвался через волну, пытающуюся похоронить корабль – лишь благодаря этому маневру меня не затянуло под тонущее судно, а наоборот, отбросило от него на несколько ярдов. Помогло и то, что я с силой оттолкнулся ногами от корпуса кеча. Даже когда моя голова оказалась на поверхности, дышать все равно было трудно: границы между водой и воздухом были размыты. Я снова стал озираться по сторонам. Где моя семья?

Тут что-то толкнуло меня в бок, и я вцепился в этот предмет мертвой хваткой. Это оказался руль корабля – он был маловат для плота, но вполне способен помочь мне продержаться на воде. Я приник к нему, как детеныш енота к матери. Мой корабль, мои сокровища, мои друзья и семья – все исчезло. Сила, вес и мощь этих бурлящих кругом вод казались просто невероятными.

Я думал, что и «Мон-Пеле» тоже исчез, но нет – корпус судна начал подниматься из воды, точно айсберг. Волны подхватили и закружили его, а потом понесли к отмеченному полосой белой пены рифу или пляжу. Неужели Мартель еще на судне? Разбитая корма вздымалась к небу, а все остальное было скрыто под водой, и всю эту огромную массу толкало волной вперед, точно горошину, которой выстрелили из рогатки. Затем сверху с ревом обрушился еще один громадный вал, и раздался страшный треск – словно тысячи тонн дерева врезались во что-то твердое. Во все стороны разлетелись дубовые щепки и осколки кораллов – точно взорвалась граната.