Андрей Добров - Ужин мертвецов. Гиляровский и Тестов

— А я знаю, что он знает. Его люди даже пару раз подходили к моим филерам и предлагали отдохнуть у них в конторе и выпить чаю — так, мол, будет гораздо удобнее наблюдать. Уралов играет с нами, мы играем с ним. Открытыми картами. Это такой субъект, знаете… интересный и опасный.

— Да уж… — ответил я. — Итак, вы узнали, что я к нему приехал, бросили все дела и примчались выручить старого товарища из беды. Так?

— Конечно нет, — отрезал Архипов. — Вы все время нарушаете наш договор. И я хочу сделать вам выговор.

— Какой договор? — спросил я как можно наивнее.

— Такой! Мы договорились делиться информацией. Я вам все рассказал про семью купца Столярова. Я пустил вас на место убийства подручного Горна. А вы? Зачем вам понадобился Уралов?

Я вздохнул. Архипов был прав. Надо поделиться с ним хоть какой-то информацией.

— Хорошо. Убитый помощник Горна торговал морфином.

— Это я знаю, — ответил Архипов. — Мы взяли парочку, которая покупала у него эту дрянь. Поэтому я и попросил сразу осмотреть запасы наркотических веществ. Там обнаружилась довольно большая недостача. Не только морфина.

— Понятно, — кивнул я, не уточняя, что еще пропало.

— Но вы же не за этим приходили к Уралову? И перестаньте сейчас лихорадочно придумывать ответ. Просто скажите правду.

Я сдался:

— Мне нужны досье на Чепурнина, Горна и Патрикеева.

Архипов поджал губы:

— Могли бы спросить и у меня.

— А там есть что-то интересное?

Сыщик поморщился:

— На самом деле — нет. Это вполне обычные досье с указанием, кто чем владеет и по каким адресам проживает. Данные господа в поле зрения полиции не попадали. Мы просто запросили официальные данные по метрикам, купчим и приписке. А что Уралов?

— Обещал к завтрашнему дню.

— И что потребовал взамен? — спросил Архипов.

Я ухмыльнулся:

— Хотел потребовать. Но мы сошлись на деньгах. По сто рублей за человека.

— Жаль, — вздохнул Архипов. — Так мы могли бы узнать, что он затевает нового.

— У вас на него что-то есть? — спросил я.

— Господин Уралов работает теперь чисто, — нехотя ответил Архипов. — Если у него и есть какие-то темные делишки, мы пока их не раскрыли. Но согласитесь, Владимир Алексеевич, когда подобный субъект почти в открытую говорит, что может водить за нос полицию, не реагировать мы не можем. Он — хищник. И в какую бы шкуру ни рядился, его все равно потянет на свежее мясо. А мы будем следить. И возьмем его флагранте деликто, с поличным то есть. Что вы делаете сегодня вечером?

— Я? Ужинаю в Купеческом клубе.

— С кем-то встречаетесь?

Я решил, что с меня хватит расспросов.

— Захар Борисович! Мы договорились делиться информацией, но я же не обязался отчитываться перед вами во всех своих делах.

— Это плохо, — вздохнул Архипов. — Вы, Гиляровский, все-таки не профессионал в сыске. Для вас важная деталь может показаться несущественной. А в результате убийца может уйти от наказания.

— Да? — язвительно сказал я. — До сих пор было наоборот.

Архипов дернул щекой.

— Хорошо, тогда будем считать чистым совпадением то, что сегодня шеф-повар Тестова с утра уже сидит на кухне Купеческого и что-то готовит.

— Разве? — спросил я совершенно невинно. — Но разве он время от времени не готовит в Купеческом? Это же старая традиция — приглашать туда поваров из самых лучших ресторанов. Совпадение — и все.

— Конечно, совпадение, — сказал Архипов, посмотрев мне прямо в глаза. — Особенно если учесть, что вчера вы с ним встречались.

— Опять следите за мной, Захар Борисович? Нехорошо это.

— Почему за вами? За Рыбаковым. Пока следствие не закончено, я не снимаю подозрения ни с кого. Он рассказывал что-то интересное?

— Он показывал мне рецепт варки кофе.

Сыщик вздохнул и приказал извозчику остановиться.

— Вон ваш Столешников, Владимир Алексеевич.

Архипов замолчал и уставился на меня усталым взглядом. Так родители смотрят на взрослых детей, понимая, что никакие воспитательные речи больше не помогут. Мне стало даже немного совестно.

— Захар Борисович, — сказал я. — Не смотрите на меня так. Если сегодня вечером я узнаю что-то интересное, то расскажу. Но поверьте, вы сможете попасть туда, куда я сегодня собираюсь. Так что и резона прежде времени вам рассказывать нет никакого.

Архипов не ответил, продолжая смотреть на меня укоряюще.

— За меня вам совершенно незачем беспокоиться, — сказал я.

— Я беспокоюсь не за вас, — сказал сыщик. — У меня просто плохое предчувствие.

— У вас — предчувствие? — спросил я.

— Это даже не предчувствие. В любом убийстве есть логика. Часто не формальная, а… Эмоциональная. Вы знаете, что у меня в Сыскном был учитель?

— Нет.

— Это было больше двадцати лет назад, когда я только-только получил место в отделении. Федор Иванович Скопин, судебный следователь. Ветеран последнего Туркестанского похода. Отчаянная голова, умница, пьяница. Он научил меня не относиться к преступлению как к какому-то обособленному случаю. Он считал, что преступление всего лишь эпизод в жизни человека. И этот эпизод имеет свою логику, но логику не книжную, а психологическую. Человека иногда надо довести до края пропасти, и большинство от этого края отшатнутся, а один на тысячу — шагнет. Почему он шагнет? Это самое важное. Тут дело не только в мотиве, но и в характере человека, в его быте, в его окружении, в его культурном уровне, в его привычках. Когда преступник убивает одного человека — это довольно просто. Скорее всего он был в отчаянии, действовал, как говорят французы, в состоянии аффекта. А вот если он начинает убивать одного за другим… Тут не аффект. И логика такого убийцы — совершенно другая. Помните модельера Ренарда? Сколько за ним осталось трупов? И помните, в чем была причина?

— В увечье, которое ему нанес собственный отец, — ответил я.

— Разве он остался после нормальным человеком с нормальной человеческой логикой?

— Нет.

— Поэтому так сложно было его вычислить.

— Думаете, здесь такой же случай? — спросил я.

— Не знаю. Но убийство в аптеке — это второе отравление. Этот молодой человек хотел выдать убийцу. Мы видим, что преступник решает возникающие проблемы только одним способом — он убивает. Он уже знает, что полиция ведет свое расследование. И если бы мог, то убил бы и меня. Но он не может. Преступник знает, что вы ведете свое дознание для газеты. Он может убить вас.

— Это вряд ли, — сказал я самодовольно.

— Он как волк, который попробовал человечины. Если ему покажется, что кто-то может его выдать, он убьет и его. Понимаете? Это — логика подобного убийцы. Отсюда мое предчувствие.

— А ваш учитель, Скопин, где он сейчас? — спросил я.

Архипов пожал плечами: