Оливер Пётч - Дочь палача и король нищих

Магдалена вгляделась во тьму позади себя. Куда там Симон запропастился? Она рассчитывала, что он в скором времени ее догонит: подуется, конечно, но хоть остынет немного. Лекарь знал о ее сложном характере, иногда просто невыносимом, и поэтому не мог подолгу на нее злиться; так же как она – на него. Может, вернуться и поискать его? Дочь палача снова оглянулась на безлюдный переулок: сколько времени прошло с тех пор, как отец пропал? Десять минут? Пятнадцать? Возможно, он прятался в каком-нибудь дворике всего в нескольких домах отсюда. Дыхание участилось. Чем дольше Магдалена ждала здесь, тем дальше уходил от нее отец.

Отец или Симон?

Она снова обернулась, но лекаря до сих пор не было ни видно, ни слышно. Время тянулось бесконечно долго. Наконец Магдалена решилась. Симон знал, куда она собиралась, и мог просто последовать за ней к дому венецианца. А вот отца она, возможно, потеряет в скором времени навсегда.

Выругавшись вполголоса, Магдалена протиснулась через пролом в досках, прокралась на другую сторону улицы и вскоре растворилась во мраке.

Не заботясь, что кто-нибудь мог его услышать, лекарь швырнул о стену мешок с пшеницей. Тот лопнул по швам, и зерна дождем рассыпались по полу.

У Симона кровь кипела от злости. И что только нашло на эту наглую девку, что она так его унижала? Он и сам понимал, что его план – с помощью пивовара сбежать из города – провалился. Но его ли в этом вина? Откуда ему было знать, что отца Губерта убитым в котел окунут? Однако идея просить о помощи высокомерного венецианца была просто абсурдной! Ну, может, не такой уж абсурдной – этот Сильвио и вправду мог оказаться человеком влиятельным, – но Симон и думать об этом не желал. Как Магдалена себе это представляла? Что он станет спокойно смотреть, как этот карлик будет за ней увиваться, возможно, тайком вывезет их из города – и он все это время будет бегать за ними, как рогатый дурак?

Схватив в качестве снаряда очередной мешок, Симон понял, что он действительно ревновал.

Возможно, Магдалена права и Сильвио был их единственной надеждой… Лекарь со вздохом опустил мешок на пол и уселся на груду камней возле потайной двери. Из комнаты за спиной послышался грохот – видимо, девушка опрокинула что-то большое. Симон подумал позвать ее, но потом передумал: пусть попробует без него справиться. А если помощь понадобится, она всегда вернуться сможет.

Симон поднял с пола горсть пшеницы и пропустил ее сквозь ладонь. Последние полчаса его буквально вымотали. Казалось, вот они снова встретились, все трое, спустя столько времени; думали, как сбегут вместе – а теперь снова разбежались, каждый по своему пути. Это и злило больше всего! Зерна пересыпались между пальцами, сначала по одному, потом все быстрее и быстрее.

«Словно песок в часах , – подумал Симон. – Если не поспешить, то, возможно, я никогда уже не смогу вернуть Магдалену».

Но что-то его все-таки удержало – внезапное предчувствие, которому он поначалу не смог дать объяснение. Симон с интересом взглянул на зернышки на ладони: желтые и твердые, словно жемчужины, они лопались, если слишком долго тереть их между пальцами. И изнутри высыпалась влажная белая мука.

Но некоторые из зерен отличались от остальных. Они были чуть синеватыми, и когда Симон их растер, в нос ему ударил противный сладковатый запах.

Лекарь узнал его.

У юноши перехватило дыхание. Это был тот же самый запах, который он почувствовал сначала в подвале цирюльника, а потом в его подземной лаборатории. Там, где они с Магдаленой нашли горелые остатки порошка. Там его хранились, наверное, сотни килограммов.

«Порошок! Господи…»

Что там говорил отец Губерт незадолго до смерти?

«Эта тайна всех нас еще с ума сведет…»

Симон хлопнул себя по лбу. Мертвый монах, Куизль и даже Магдалена потеряли на какое-то время значение. Возможно ли такое? Неужели это и есть философский камень? Нужно удостовериться, вот только как? Лекарь вдруг вспомнил травник на подоконнике. Бросился на кухню, распахнул дверь и схватил обветшалую книгу. Сердце бешено колотилось. Симон трясущимися руками зажег свечу и, усевшись за стол, принялся перелистывать страницы, пока не добрался до нужного рисунка – несколько поясняющих строк под ним были написаны предостерегающе красным.

Лекарь едва не разразился истерическим хохотом, но в следующий миг его охватил страх. Догадка была столь безумной и ужасной, что он отказывался верить в нее. Но один за другим все элементы мозаики заняли свои места. Все сходилось. Симон вырвал страницу из книги и сунул ее в карман.

Теперь он наконец понял, что это был за порошок и где его можно найти еще больше.

Гораздо больше.

Магдалена сняла платок с плеч, обвязала им голову и сгорбилась, так что издалека походила теперь на престарелую служанку. Она понимала, что толку от этого маскарада немного: посреди ночи даже престарелым служанкам запрещено было появляться на улицах. И все же так она чувствовала себя хоть немного защищенной.

Пригнувшись, она прошла под арками и двинулась к западу, но потом решила, что возле ворот в резиденцию лучше не появляться: там наверняка поджидали стражники. Магдалена пригнулась и, прошмыгнув под арками, двинулась было на запад, но вспомнила, что у ворот в резиденцию наверняка поджидали стражники и проходить мимо них не стоило. Вместо этого она сделала крюк и вышла к соборной площади с противоположной стороны.

Наконец она остановилась перед особняком Хойпорт. Он возвышался над Магдаленой мрачно и неприветливо; от былого великолепия, которое дом излучал при свете дня, теперь не осталось ни следа. В темноте он походил скорее на неприступную крепость.

Магдалена шагнула к широкому двустворчатому порталу и подергала ручку, лишь затем, чтобы убедиться, что двери были заперты – другого она и не ожидала. Подумав немного, взялась за бронзовый молоточек в форме головы льва и ударила в дверь. Одина раз, второй, третий… Удары гремели в ушах, словно звон кузнечного молота. Казалось, еще немного, и Магдалена перебудит весь Регенсбург.

На втором этаже наконец распахнулось окно, на улицу выглянула заспанная служанка в ночном чепчике и уставилась на девушку. Это была та самая служанка, которая так недобро косилась на Магдалену в прошлый ее визит к венецианцу. Когда она поняла, кто к ним пожаловал, в глазах ее вспыхнули молнии.

– Пошла вон, стерва! – прошипела она. – Нечего тебе здесь делать.

«Она принимает меня за шлюху , – в отчаянии подумала Магдалена и ощутила тяжесть на сердце. – Неужели я и вправду так на нее похожа?»

– Мне нужно поговорить с Сильвио, – ответила она, стараясь скрыть неприязнь в голосе. Если служанка ее не впустит или позовет стражников, то все пропало. – Мне очень нужно, поверь, прошу тебя!