Дэн Симмонс - Колокол по Хэму

— Так оно и есть, — громко произнес писатель, вновь улыбаясь полицейским. — Она работает у меня несколько месяцев... хотя сказать «работает» было бы преувеличением. Ее мать обещала, что она будет хорошей служанкой, но она до сих пор днями напролет тоскует по дому. — Хемингуэй повернулся к Марии:

— Селия, ты опять сбежала домой?

Мария, не поднимая лица, кивнула и всхлипнула.

Хемингуэй ласково потрепал ее по затылку.

— Видите ли, господа... в наши времена трудно найти хорошую прислугу. Спасибо, что привели девушку обратно. Не хотите ли выпить на дорогу?

Полицейские переглянулись, явно почувствовав, что контроль над ситуацией уплывает у них из рук.

— По-моему... — заговорил старший, — думаю, сеньор Хемингуэй, мы должны доставить ее в Гавану. В распоряжении Национальной полиции указано...

— В этом нет нужды, — перебил Хемингуэй, подходя к двери. — Если вы увезете девушку в город, кому-нибудь придется ночью везти ее обратно. Вы выполнили свой долг, джентльмены. Может быть, все-таки выпьете по стаканчику?

— Нет, нет, спасибо, сеньор Хемингуэй. — Старший вновь натянул фуражку, и писатель вывел их на террасу.

— Тогда заглядывайте к нам в воскресенье на барбекю, — радушно предложил Хемингуэй. — В воскресенье к нам приедет мэр Гаваны. Мы сочтем за честь видеть вас среди наших гостей.

— Да, да, спасибо, — в один голос произнесли полицейские и, отдавая честь, попятились к воротам.

Хемингуэй помахал им с террасы левой рукой, поскольку правой он продолжал обнимать Марию. Как только дряхлая полицейская машина со скрипом покатила по дорожке, он втолкнул девушку в дом.

— Сейчас ты пойдешь в новую кухню и подождешь, пока мы тебя не позовем, — негромко сказал он ей.

Мария кивнула и вышла, не говоря ни слова.

— Мальдонадо узнает об этом и заявится сюда, — сказал я. — Чтобы проверить, кто она такая.

Хемингуэй повел массивными плечами.

— Тогда мне придется застрелить Мальдонадо, — отозвался он. — Теперь поздно о чем-либо сожалеть. — Он все еще говорил по-испански, хотя я обращался к нему на английском.

Я раскрыл шифровальный блокнот на столе в старой кухне. В доме не было никого, кроме Марии, а она не могла подслушать нас сквозь стены и толстые двери.

Для своих записей я воспользовался страничками блокнота, но еще не заполнил ни одну из сеток Кохлера. Я написал над первой сеткой слово «Brazilians» и вычеркнул соответствующие клетки.

Теперь сетка выглядела так:

BRAZILIANS

— Откуда ты узнал ключевое слово? — спросил Хемингуэй. — И какие клетки следует вычеркнуть?

— Я взял первое слово на сто девятнадцатой странице «Геополитики», — ответил я.

— Откуда ты узнал номер страницы?

— Во вступительной группе символов сообщения указано, что искомая страница — девятая, и что сообщение отправлено 29 апреля, — объяснил я. — В качестве отправной точки они используют 20 апреля.

— Почему?

— Это не имеет значения, — сказал я. — Итак, 20 апреля — нулевой день и вместе с тем сто десятый день года.

Иными словами, «девятая страница» на самом деле имеет номер сто девятнадцать. Первое слово на этой странице — «Brazilians».

— Прекрасно, — сказал Хемингуэй. — А как насчет вычеркнутых клеток?

— Им назначены номера в соответствии с кодовым словом «Brazilians», — ответил я. — Первая буква в слове — "В", она же вторая буква алфавита. Поэтому я вычеркнул вторую клетку. В данном случае используется простая подстановка цифр вместо букв... "k" — это ноль, а ложная буква — "х".

Вступительная группа сообщения — «x-k-k-i-x», что переводится как «страница 009», то есть, начиная с 20 апреля, сто девятнадцатая страница книги.

Хемингуэй кивнул.

— Вторая буква в слове «Brazilians», — продолжал я, — это "г", которая, если исключить "k", обозначающую ноль, расположена на семнадцатом месте. Я отсчитал семнадцать позиций от первой зачеркнутой клетки на втором месте и вычеркнул ту, на которой остановился. Потом идет "а", первая буква алфавита, следовательно...

— Я все понял, — нетерпеливо произнес Хемингуэй. — Но где же расшифровка?

Я показал ему записи Кохлера на первой страничке.

— Пропустите первые две группы по пять символов — они ничего не означают, — а также группу «x-k-k-i-x», и здесь начинается текст сообщения от 29 апреля. — Я указал нужное место.

h-r-1-s-l/r-i-a-l-u/i-v-g-a-m/v-e-e-b-l/e-r-s-e-d/e-a-f-r-d/m-1-e-o-e/w-d-a-s-e/o-x-x-x-x

— И все же я не понимаю... — заговорил Хемингуэй, но я начал вписывать буквы в клетки, и он сказал:

— Ага. Они идут вертикально.

— Да, колонками по пять символов.

Я быстро заполнил оставшиеся клетки.

— Дай взглянуть, — сказал писатель.

Он прочел сообщение вслух, но очень тихо:

— "Умберто прибыл, передал послания, все в порядке, Альфредо". — Он посмотрел на меня. — Кто такой Альфредо?

— Это кличка радиста, — сказал я, а про себя подумал:

«Альбрехт Густав Энгельс, бывший оператор тайной радиостанции „Боливар“ в Рио, ныне пребывающий под строжайшим надзором».

— Думаешь, это Кохлер? — спросил Хемингуэй голосом донельзя возбужденного мальчишки.

— Возможно, — сказал я. — Но, скорее, этот человек обитает на суше.

Хемингуэй кивнул и вновь посмотрел на блокнот, держа его едва ли не благоговейно, словно Том Сойер, которому в руки попалась карта с обозначением мест, где зарыты сокровища.

— Кто такой Умберто?

Я пожал плечами, хотя знал об этом из последнего досье, полученного мной от Дельгадо. Кличку «Умберто» носил абверовский агент Герберт фон Хейер, сорокалетний бразилец, который родился в Сантосе, но ходил в школу в Германии, там же обучался ремеслу разведчика и стал помощником Энгельса. Он был посредником между Энгельсом и нашим сегодняшним гостем Теодором Шлегелем. Фон Хейера арестовали через два дня после того, как Шлегель отправился в экспедицию фонда «Викинг».

— Что еще? — нетерпеливо спросил Хемингуэй. — Что еще содержится в блокноте?

Первая страница была исписана убористым почерком Кохлера.

— Сейчас посмотрим, — сказал я. — Следующее сообщение ссылается на семьдесят восьмую страницу.

— "Геополитики"?

— Нет, антологии германской литературы, — ответил я. — Вводная группа символов указывает на первые двадцать шесть букв на этой странице. — Я выписал их: «it took years for him to realize».

— Минутку, — сказал Хемингуэй. — Это по-английски.

— Вы очень наблюдательны, — съязвил я. — Оригинал написан на немецком. Это еще один трюк Абвера — прежде чем расшифровывать послание, агент должен перевести ключевую фразу.

— Хитрые ублюдки, — пробормотал Хемингуэй.

Я невольно улыбнулся. Из всех шифров, которыми пользовались немцы, этот был самый простой — для удобства полевых агентов, действующих в районах, где риск перехвата минимален.