Вячеслав Каликинский - Агасфер. Чужое лицо

– Пожалуй, но… – Ландсберг с грустной улыбкой ощупал в кармане тощий портмоне. – Вы не поверите – но, имея на банковском счету пару миллионов рублей, в настоящее время я не имею доступа к своим деньгам и беден, как церковная мышь! Впрочем, остатков жалованья военнопленного на пару – другую кружек, наверное, хватит!

– Прекратите, друг мой! Я угощаю! Пошли скорее, пока мы не поджарились тут на солнце и не привлекли внимание полиции!

В пивной было действительно прохладно. Вентиляторы под потолком неторопливо гоняли воздух, а от огромного «корыта» с бутылками пива, пересыпанными колотым льдом, веяло прохладой.

– Одну минуточку! – Агасфер махнул рукой бармену-японцу, заказал полдюжины темного мюнхенского, соленых орешков и только после этого повернулся к Ландсбергу.

– С каким бы удовольствием я бы поменялся бы с вами местами и занял бы вашу полку на «Генуе»!

Проворный официант выгрузил на их столик бутылки с пивом, второй поставил две кружки и опрокинул над каждой по бутылке.

– А вот наливать японцы не умеют! – заметил Агасфер. – Надо лить тонкой струйкой, по стеночке – тогда не придется ждать, пока осядет пена! Впрочем, о чем это я? Какие пустяки! Давайте за встречу, Ландсберг! А потом расскажем друг другу наши истории! Прозит!

Агасфер вытер усы платком.

– Значит, здесь вы были в лагере для военнопленных. Расскажите же, друг мой – каково это испытание?

– Должен признаться, что никаких ужасов в содержании плененных офицеров и нижних чинов тут не было. Жизнь в лагерях была вольной. Нам дозволялось играть в карты, шахматы, салки. Мы пели, плясали и отдыхали днем в любое время. Кое-кто из нас держал даже певчих птиц. Пленным дозволялось побывать в других местах Японии, которые их интересовали. Ездили даже на горячие источники…

Агасфер недоверчиво хмыкнул:

– Неужели это правда?

– Чистая правда, Берг! Конечно, власти осуществляли внешнюю охрану, но она была чисто номинальной. В нашем лагере было множество лавок местных торговцев, а одни из ворот лагеря назывались водочными – через них потихоньку проносили запретную выпивку. А внутри лагеря было самоуправление. И кормили неплохо – офицеры получали на завтрак суп, жареную рыбу, ростбиф, пудинг, масло, чай, сахар, молоко. Для низших чинов – хлеб, масло, суп с мясом и овощами, вареная говядина, чай, сахар.

– Поразительно, – рассмеялся Агасфер. – Как чин главного тюремного управления скажу прямо: в российских тюрьмах меню гораздо проще!

– Кому вы рассказываете, Берг? Вы забыли, что и я носил халат с бубновым тузом на спине! Могу только добавить, что пленные через посольство Франции получали деньги от российского правительства. Унтерам в зависимости от количества лычек полагалось в месяц от одной иены до полутора, нижним чинам – по пол-иены. У нас говорили, что в других лагерях участникам обороны Порт-Артура периодически пересылали и дополнительные пожертвования – иногда по 15 иен! Сравните, дружище: в Японии полтора килограмма риса надо отдать десятую часть иены. На иену можно было купить 4 литра саке – чем наши офицеры вовсю и пользовались.

– Понятно. Никаких лишений, стало быть. А как ваша семья, Ландсберг? Имеете какие-то вести от нее?

– Увы! Перед оккупацией Сахалина, как вы наверняка помните, я успел отправить жену и сына в Петербург, и получил только одно письмо с дороги, из Владивостока. Потом началась война на Сахалине, был плен. Писать и получать письма на родину из нашего лагеря не возбранялось, но вся переписка шла через военную цензуру, что страшно задерживало ее. Так что… Остается надеяться, что у Ольги Владимировны и Георгия все в порядке… А ваша семья, Берг?

– Супруга и сын тут, вместе со мной, – коротко ответил Агасфер.

– Позвольте все же поинтересоваться, барон. Если вы не военнопленный, то в каком качестве вы здесь, дружище?

Агасфер пожал плечами: он не имел права говорить кому бы то ни было правду о своем нынешнем статусе, и для таких вопросов у него была приготовлена вполне правдоподобная легенда.

– История долгая, но я постараюсь не отнимать у вас много времени, Ландсберг. Как вы помните, перед началом войны я подал прошение об отставке и занялся коммерцией вместе с компанией «Семенов, Демби и К°». Все надеялись, что до Сахалина военные действия не докатятся, и фабрика была пущена. Моя супруга настояла на своем приезде в Маоку с маленьким сыном. Мы жили там как робинзоны, совершенно оторванные от мира…

– …а тем временем японцы оккупировали Сахалин, и военный губернатор Ляпунов поспешил договориться с генералом Харагучи о позорной капитуляции гарнизона. Вся воинская команда была вывезена в Японию – несмотря на то, что переговоры о мире уже шли полным ходом, – подхватил Ландсберг. – Вероятно, в конце концов японцы добрались до Маоки и отобрали у вас фабрику. Это все понятно – но как и в каком качестве все же вы оказались здесь, Берг?

– За это я должен проклинать или благодарить господина Демби. С Японией он торговал еще в мирное время, в Нагасаки у него была коммерческая фирма, контора… И он употребил все свое влияние, чтобы забрать нашу семью в Японию. У меня не было выбора, Ландсберг! Либо меня с семьей вышвырнули бы в Де-Кастри, вместе с другими беженцами, либо увезли бы сюда. Фабрику надо было либо бросать, либо демонтировать и перевозить в Японию – на незамерзающую бухту с Маокой у японцев были другие планы. Вот, собственно, и вся моя одиссея, дружище!

– Значит, Демби взял вас с собой в Японию из милости?

– Ну, не совсем так. Или совсем не так. Демби и Семенов успели оценить перспективность консервного дела и фабрику бросать не хотели. Но и норвежская фирма, связанная контактом с моим батюшкой либо его наследниками, не желала иметь дело со сторонними людьми.

– Но сейчас, когда война закончилась, с норвежцами, я уверен, можно было бы договориться – не забывайте, что я тоже коммерсант, Берг! Или вы просто не хотите возвращаться в Россию?

– Вы правы, Ландсберг. Пока не хочу. Должен признаться, что очутился на Дальнем Востоке не по собственной прихоти! И не только по распоряжению Главного тюремного управления, чью форму носил последнее время. Раньше я успел нажить в России могущественных врагов, мне грозил суд Особого присутствия… И эта угроза не миновала до сей поры. Если меня осудят – а пока мои враги сохраняют свои высокие посты, это неминуемо, – то Настенька и наш сын останутся без средств к существованию. Да вот, кстати: помните мою поездку во Владивосток, по случаю рождения сына?

Ландсберг кивнул.

– Так вот: в Приморье я едва не был арестован. Слава богу, что высокий полицейский чин, прибывший специально за мной из Петербурга, оказался падок на деньги. Мне удалось откупиться. Однако на обратном пути на Сахалин меня ждала засада разбойников, посланная тем же столичным чиновником!