К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

Создавая общий фон романа, я постоянно обращался все к тому же «Кранмеру» Дайармейд Маккалок (ну просто настоящее сокровище) и к сочинению Лайзы Пикард «Елизаветинский Лондон» ( Liza Picard. Elizabeth’s London ; London, 2005). Сведения относительно книгопечатания в Англии в XVI веке я почерпнул из справочника Джеймса Рейвена «Книгоиздательский бизнес» ( James Raven. The Business of Books ; Yale, 2007). Есть и еще один источник, который я всегда держал под рукой: это «Лондон и Реформация» Сьюзан Бриджен ( Susan Brigden. London and the Reformation ). Ну а работа голландского ученого Ирвина Букуолтера Хорста «Радикальная братия: анабаптизм и английская Реформация до 1548 года» стала для меня просто кладезем информации по данному вопросу; я воспользовался английским изданием 1978 года ( Irvin Buckwalter Horst. The Radical Brethren: Anabaptism and the English Reformation to 1548 ).

Описывая похороны Генриха, я опирался на книгу Роберта Хатчинсона «Последние дни Генриха VIII» ( Robert Hutchinson. The Last Days of Henry VIII ; London, 2005).

И в заключение хочу сказать спасибо Аманде Эпстейн — за то, что проконсультировала меня относительно правовых аспектов завещания Деборы Коттерстоук, и Джанетт Хоулетт — за то, что взяла меня с собой в замок Судели, где Екатерина Парр жила вместе с четвертым мужем и где до сих пор хранятся ее наряды и пожитки. Да и сама королева тоже похоронена там; я побывал на могиле и возложил на нее цветы, отдав дань памяти последней жене Генриха VIII, которая вызывает у меня огромную симпатию.

Последний год жизни Генриха VIII ознаменовался самыми бурными политическими событиями за все время его правления: крупным еретическим бунтом, нападками на королеву, радикальными изменениями во внешней политике, попыткой примирения с папой римским, а в конце 1546 года — переходом Тайного совета, где ранее преобладали религиозные традиционалисты, под контроль реформаторов, которые и сохраняли там главенствующее положение вплоть до самой смерти короля. К несчастью, документальные источники очень скудны, что оставляет простор для самых разнообразных толкований вышеупомянутых событий. Как справедливо заметил историк Глин Редворт, «все зависит от того, под каким углом посмотреть: каждый интерпретирует происходящее по-своему, как это бывает при написании эссе» [26] Redworth G. In Defence of the Church Catholic: The Life of Stephen Gardiner (1990). .

Создавая исторический роман «Стенание», я также предпринял со своей стороны попытку истолковать в определенном ключе все, что случилось в Англии в 1546 году. (Правда, что касается таинственного исчезновения рукописи Екатерины Парр, то тут я, должен признаться, дал волю авторскому вымыслу: в действительности ничего такого не было, и никто «Стенания грешницы» не похищал.) Итак, давайте попробуем разобраться, что же творилось в Англии в последние месяцы жизни Генриха VIII, которые выдались весьма неспокойными и напряженными. Начнем с общеизвестных фактов, которые ни у кого не вызывают сомнения.

В 1546 году английская правящая элита, как и все простое население страны, особенно в Лондоне, разделилась на сторонников и противников религиозных реформ. При этом далеко не все озвучивали свои истинные убеждения: одни просто предпочитали не высовываться, дабы избежать неприятностей, а другие, и таких среди представителей высших классов было немало, держали нос по ветру, надеясь сделать карьеру. А ветер в ту пору, когда Генрих VIII после разрыва с Римом, имевшего место в 1532 году, потом в течение полутора десятков лет лавировал в своей религиозной политике между традиционализмом и протестантизмом, надо сказать, дул весьма свирепо.

Как правило, сторонники Реформации не стремились к радикальному преобразованию общества, но была среди них одна группа — анабаптисты, — которая стала для правящих классов настоящим пугалом. В ту пору в Голландии и Германии под влиянием учения Лютера появлялись различные секты. Анабаптисты, или перекрещенцы (призывавшие к повторному крещению в сознательном возрасте), утверждали, что все жизненные блага должны находиться в общем пользовании. Это означало свержение правящего класса феодалов, хотя анабаптисты, похоже, вполне терпимо относились к зарождающемуся классу торговцев. Так или иначе, когда в 1534 году они захватили немецкий город Мюнстер и основали там коммуну, местные протестантские правители объединились с католиками, чтобы истребить сектантов. После этого анабаптистов в Европе осталось немного, и они подвергались гонениям. Некоторые из них бежали в Англию, где, предположительно, контактировали с представителями другой преследуемой секты — лоллардами, но вскоре были пойманы и сожжены как еретики. Словом, в Англии их было очень мало, однако события, описанные в моем романе, — приезд в Лондон в 1546 году голландских анабаптистов и создание небольшой группы с привлечением местных протестантов — представляются вполне возможными.

И разумеется, в ряды заговорщиков могли проникнуть правительственные шпионы, которых было великое множество. Власти пристально следили за работой постепенно появляющихся в Лондоне типографий (в тот период большинство книг привозили в Англию с материка), поскольку с печатниками часто водили дружбу сторонники Реформации, и некоторые из них контактировали с изгнанными английскими вольнодумцами, бежавшими в Германию и Нидерланды; особенно опасным тогда считали религиозного радикала Джона Бойла. В 1546 году шпионы схватили Энн Аскью, скрывавшуюся в Лондоне протестантскую проповедницу. Ее заключили в Тауэр, где бедную женщину впоследствии пытали Томас Ризли и Ричард Рич. Энн Аскью оказалась одной из многих, кого приводили на допрос в Тайный совет во время развернувшейся в 1546 году охоты на еретиков. Однако было бы довольно странно, если бы такое незначительное обвинение, как наветы Изабель Слэннинг, также рассматривалось на столь высоком уровне. Недаром у Мэтью Шардлейка это вызвало изумление.

Лондон в 1546 году был городом шумным и жестоким, на улицах его было полным-полно доморощенных проповедников и нищих. Прошел всего год с тех пор, как страна всерьез столкнулась с угрозой иностранного вторжения. Война с Францией буквально привела Англию к банкротству: деньги обесценились; европейские банкиры решительно отказывали Генриху в кредитах; вовсю процветали фальшивомонетчики. Как водится, особенно тяжело инфляция сказывалась на беднейших слоях населения. Правда, урожай в 1546 году оказался неплохой, и это, вероятно, было на руку правящей элите, а вот в последующее десятилетие постоянные недороды спровоцировали широкомасштабные восстания.

Дворец Уайтхолл, бывшая резиденция Томаса Уолси, которую король конфисковал у опального кардинала, представлял собой совершенно другой мир. Этот дворец, расположенный на окраине столицы, разрастался во все стороны, и Генрих VIII всячески украшал и расширял его, хотя строительство ограничивалось с востока Темзой, а с запада — оживленными улицами Уайтхолл-роуд и Кинг-стрит, ведущими из Лондона в Вестминстер. Архитектор решил проблему, построив рекреационную часть дворца к западу от дороги и соединив ее с восточной посредством великолепных Гольбейновых ворот, над которыми располагался тайный кабинет его величества. В моем романе также упомянуты две большие картины, которые ярко демонстрируют великолепное убранство дворца. Одна изображает самого Генриха и его третью жену Джейн Сеймур вместе с родителями короля — Генрихом VII и Елизаветой Йоркской. На другом полотне запечатлены Генрих VIII и Джейн Сеймур (к тому времени уже давно умершая) в окружении трех детей монарха; на заднем плане также маячат две фигуры: королевский шут Уильям Соммерс и придворная шутиха, известная как Дурочка Джейн. Портрет младшей дочери его величества, будущей королевы Елизаветы I, был написан английским художником Уильямом Скротсом около 1546 года, и его можно видеть в Национальной галерее в Лондоне. Замок Бэйнардс, которого, как и дворца Уайтхолл, сейчас уже больше нет, со времен Екатерины Арагонской был официальной резиденцией жен монарха; здесь также работали люди, которые следили за нарядами королев и их ближайшего окружения. В 1546 году замок Бэйнардс служил своего рода гардеробом Екатерины Парр; кроме того, там жила ее сестра Анна со своим мужем Уильямом Гербертом.