К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

Медленно, размышляя о своем деле, я пересек двор. Из всего сказанного вчера лордом Парром я, образно выражаясь, выделил три путеводные нити в большом запутанном клубке. И теперь мне предстояло ответить на несколько вопросов. Зачем человек с поврежденным ухом пытался проникнуть в бедную лачугу Грининга до того , как рукопись королевы была украдена? Каким образом кому-то удалось залезть в сундук, не оставив никаких следов, если единственный ключ висел на шее у Екатерины Парр? Мог ли замочный мастер сделать второй ключ? И еще: кто же такой этот Джурони Бертано, который так напугал подмастерье Элиаса? По звучанию имя напоминало испанское или итальянское, и я задумался, не будет ли слишком рискованным проконсультироваться на сей счет у Гая.

Я чуть не споткнулся о вывороченный из мостовой булыжник и сердито пнул его. Правильно ли я сделал, дав вовлечь себя в дело, которое запросто может оказаться смертельным? В голове один за другим проносились образы: рыдающий паж, рассказывающий о человеке с изувеченным ухом, который пытался завербовать его в шпионы; дурочка Джейн, дергающая за поводок свою утку; суровое лицо Марии Тюдор… Я понимал, что, если «Стенание грешницы» будет опубликовано, я окажусь в страшной опасности, так же как и королева с лордом Парром. И в придачу все те, кто работает вместе со мной, помощники вроде Николаса Овертона. Я видел, как сегодня во время службы он стоял на другом краю часовни с прочими клерками, на голову возвышаясь над большинством из них. Николас выглядел немного помятым, как это часто случалось с ним по воскресеньям.

У меня был лишь единственный способ защитить своих работников — сделать так, чтобы они знали как можно меньше правды. Ради этого по пути в церковь нынче утром я сделал крюк и зашел к Джеку и Тамазин. Но отменить приказ лорда Парра было не в моих силах.

Когда я пришел к своим друзьям, Джейн Маррис впустила меня и пошла будить Барака и его жену, которые еще спали. Мне было неловко сидеть в гостиной, слушая, как они копошатся наверху, одеваясь и раздраженно ворча. Джейн спустилась, держа на руках Джорджа. Он, хныча, посмотрел на меня печальными заплаканными глазенками. Женщина отнесла его на кухню, и я услышал, как она начала там готовить завтрак.

Наконец появились Джек и Тамазин. Я встал:

— Прошу прощения, что побеспокоил вас в такую рань.

Миссис Барак улыбнулась:

— Нам уже в любом случае пора было вставать. Вы позавтракаете с нами?

— Спасибо, я уже поел. Как ты себя чувствуешь, Тамазин?

— Тошнота как будто прошла, слава богу.

— Вот и хорошо. Я ненадолго, мне нужно в Линкольнс-Инн, в церковь.

— Мы в этом отношении не утруждаем себя больше необходимого, — хмыкнул Барак.

— Вы можете себе это позволить, а вот если я слишком долго не буду появляться в церкви, это сразу заметят, — сказал я. — Кроме того, я обещал навестить Билкнэпа. Говорят, он при смерти.

— После всего того, что он вам сделал, нужно оставить Билкнэпа гнить, — заявил мой помощник. — Вы слишком мягкотелы и добросердечны.

Тамазин согласно кивнула:

— Это худший из людей, он не заслуживает вашего сострадания.

— Ну а мне, признаюсь, любопытно, что же Стивен хочет сказать мне.

— Любопытство сгубило кошку, сэр, — заметила Тамазин.

Я печально улыбнулся:

— У кошки девять жизней, и, похоже, я использовал еще не все. Джек, можно тебя на пару слов? Это касается… работы.

Супруги обменялись понимающими взглядами. Возможно, они, как и Роуленд, заметили на моем лице следы утомления.

— Мне нужно присмотреть за Джорджем, — пояснила Тамазин. — У малыша режутся зубки. Ему надо дать пососать куриную косточку.

Когда она вышла, помощник бросил на меня проницательный взгляд:

— Молодой Николас был вчера очень подавлен. Он не сообщил, где вы были, сказал, что вы запретили говорить. У меня такое впечатление, что вы его как следует отчитали. Думаю, парню это только на пользу.

— Извини, что взвалил на тебя так много дел, — вздохнул я.

— Я разберусь с ними за несколько дней. Запрягу Николаса. Как я сказал, он держится непривычно скромно. Совсем на него не похоже. — Барак приподнял бровь; он догадывался: что-то грядет.

Я набрал в грудь побольше воздуха:

— Джек, боюсь, что я вляпался в одно… деликатное дело. Меня привлек Уильям Парр, лорд-камергер королевы.

Мой собеседник нахмурился, явно пребывая в замешательстве, а потом заговорил, довольно сердито:

— И что вас вечно тянет туда? Учитывая, какие слухи ходили о королеве в последние месяцы, любой разумный человек предпочел бы оставаться в стороне!

— Теперь уже поздно говорить. Дело касается украденного драгоценного камня.

Итак, ложь была произнесена.

Барак помолчал, а затем тихо промолвил:

— Вам нужна моя помощь? В другое время я бы с удовольствием, но сейчас… — Он посмотрел на дверь.

«Да уж, — подумал я. — У него маленький ребенок, и Тамазин ждет второго». Я прикусил губу и осторожно произнес:

— Там есть один небольшой аспект, в котором ты мог бы оказать помощь. Это не я предложил, мысль пришла лорду Парру. Извини.

— Я все еще пользуюсь репутацией в определенных кругах? — Голос Джека звучал удивленно, но в нем слышалось и удовлетворение.

— Похоже на то. В общем, в Уайтхолле украли драгоценный перстень из крепкого сундука с надежным замком. От него есть лишь один-единственный ключ, который владелец постоянно носил на шее, и на замке не обнаружилось никаких следов взлома.

— Вы видели этот сундук?

— Да. Вчера я провел в Уайтхолле изрядное количество времени.

— А перстень-то чей? — напрямик спросил Барак. — Королевы?

— Я не должен этого говорить. Сундук отвезли в гардероб ее величества в замке Бэйнардс, чтобы завтра в девять мы осмотрели его. Ты сможешь прийти туда вместе со мной и сказать, что думаешь по этому поводу?

Джек посмотрел на меня долгим серьезным взглядом:

— И это все, что от меня требуется?

— Да.

— С моей стороны возражений нет. Но если Тамазин хоть на секунду подумает, что я снова ввязался во что-то опасное, она… — Барак покачал головой. — В общем, Тамми выйдет из себя. И будет абсолютно права. — Он вздохнул. — Однако если такова воля камергера королевы…

— Да. И я обещаю, что не допущу, чтобы тебя впутывали дальше.

— Я почувствовал что-то неладное по вашему лицу, когда спустился. И Тамазин тоже. Вы сказали, у кошки девять жизней… Что ж, это уже вполне может оказаться ваша девятая. Да и моя тоже.

— Но не могу же я отказать королеве.

— То есть все дело в украденном перстне? — Помощник искоса взглянул на меня. — Если так… В любом случае я приду. И не скажу Тамазин, хотя мне это не нравится.

— Да, это нужно держать в тайне.