К Сэнсом - Каменное сердце

Дэвид решительно указал на второй по величине линейный корабль, находившийся ближе всех к нам, быть может не далее четверти мили. Он располагал длинным и высоким ютом и еще более высоким баком, от которого футов на пятьдесят отходил длинный бушприт, поддерживавший сложное переплетение оснастки. Под бушпритом был прикреплен круглый щит, раскрашенный концентрическими окружностями красного и белого цветов.

— Видите розу? — сказал Дэвид. — Это «Мэри Роуз».

— Любимый корабль короля, — добавил Хью. — Если бы мы только увидели, как они плывут! Потрясающее, наверное, зрелище…

На палубе юта «Мэри Роуз» я заметил клетку, сделанную, похоже, из какой-то сетки и удерживавшуюся на месте деревянными стойками. И подумал: «Интересно, что бы это могло быть?»

Дирик указал на подобие ребер некоего гигантского зверя, торчавшее из ила неподалеку от нас.

— А это что такое? — спросил он у Хоббея-старшего.

— Шпангоуты корабля, севшего на мель. Отмели здесь опасны, и большим военным судам приходится быть осторожными в гавани. Поэтому весь флот и находится возле Спитбанк-форта. — Николас покачал головой. — Если придут французы, ввести все корабли в гавань будет трудно, если вообще возможно. Мне говорили, что для поворота на якоре им требуется две сотни ярдов.

— Как раз на расстоянии полета стрелы, — вставил Кертис.

— Представляю, сколько еще судов сядет на отмели в самое ближайшее время, — с печалью в голосе проговорил Фиверйир.

— Оптимистом тебя не назовешь, — обратился к нему Барак.

— Тебе все бы шутить! — рассердился Сэм. — А война — дело неблагочестивое, и Бог карает творящих такие дела.

— Нет, — возразил Хью. — Наши корабли разделаются с французами, как было при Генрихе Пятом. Посмотрите на них — они просто чудо! Если французы подойдут близко, мы возьмем их суда на абордаж и уничтожим. Хотелось бы мне поучаствовать в этом.

— А вы умеете плавать? — спросил я.

— Я умею, — с гордостью ответил Дэвид.

— А я вот так и не научился. — Кертис покачал головой. — Но мне рассказывали, что мало кто из матросов умеет плавать. В случае чего большинство все равно пойдут ко дну под тяжестью собственной одежды.

— И вас не пугает подобная перспектива? — удивился я.

Юноша посмотрел на меня с уже привычным бесстрастным выражением на лице:

— Нисколько.

— Его защитит эта кость, которую он не снимает, — отозвался Дэвид с легкой насмешкой в голосе. — Каменное сердце.

— И каким же образом? — удивился я.

— Считается, что она не позволяет оленю умереть от страха, — усталым голосом пояснил Хоббей-старший.

— Это мой талисман, — пробормотал Хью.

Я посмотрел поверх коротко стриженных голов обоих юношей на приподнявшего брови Николаса. В этом вопросе мы с ним были на одной стороне.

Мы подъехали к городским воротам, оказавшись в конце длинной очереди повозок, что направлялись в Портсмут. Чуть подальше возле стен я заметил виселицу, на которой уже кто-то висел. На невысоком пригорке между дорогой и одним из больших прудов, располагавшихся по бокам города, разместился еще один армейский лагерь — примерно сотня островерхих конических шатров. Сами солдаты сидели снаружи: один из них, как я заметил, чинил бригандину. Стоя на коленях, он зашивал лежавшую на земле тяжелую, с вшитым в нее железом куртку. Вдали от берега воздух снова сделался сырым и душным: большинство солдат скинули безрукавки, оставшись в рубашках. Одна из групп, впрочем, была в коротких белых кафтанах с вышитыми на спине двумя красными крестами, — должно быть, в какой-то деревне придумали собственную версию официального облачения.

Внимание Хью и Дэвида привлекло ставшее для меня таким знакомым зрелище: в паре сотен ярдов от нас на скорую руку были насыпаны валы и несколько солдат практиковались с длинными луками, стреляя по устричным раковинам.

— Едем дальше, — многозначительно произнес Николас Хоббей, и юноши неохотно отвернулись от стрелков.

Мы подъехали к городским стенам. Окруженные похожей на настоящий ров канавой, они достигали тридцати футов и, к моему удивлению, были сложены не из камня, а из утрамбованной глины. Каменными оказались только небольшие зубчатые парапеты наверху и крупные бастионы. Люди все еще работали на стенах: некоторые из них висели на веревках, накладывая новые слои глины и укрепляя их плетнями и досками. Главные ворота окружал внушительный каменный бастион, и его округлая вершина щетинилась пушками. Солдаты расхаживали по идущей поверху боевой платформе. Здесь, вблизи, Портсмут казался скорее поспешно возведенным замком, чем городом.

Мы встали в конец длинной очереди повозок, ожидая, когда нас пропустят в ворота, находившиеся на небольшом пригорке, к которым вел перекинутый через ров мост.

— Эта глинобитная стена совсем не похожа на стены Йорка, — сказал я Бараку.

— Это часть укреплений, которые лорд Кромвель ставил по всему побережью в тридцать девятом году, когда казалось, что испанцы вместе с французами вот-вот нападут на нас, чтобы вернуть под власть папы. Их возводили в большой спешке. Прекрасно помню, как это не давало Кромвелю спать по ночам, — невеселым тоном отозвался мой помощник.

— О небо, как же здесь воняет! — вздохнул Хоббей-старший. Он был прав: тяжелый запах сортира просто висел в воздухе. Взгляд Николаса обратился к палаткам. — Эти солдаты пользуются мельничным прудом как сточной канавой. Свиньи!

— Вот же хрень… куда еще здесь стекать нечистотам?! — возмутился Джек себе под нос.

Он прав, подумал я. Мерзкой жиже некуда было деваться, кроме болот, окружавших город. С течением времени зловоние станет еще хуже, угрожая болезнями.

Все мы повернулись на низкий и свирепый животный рык. Сзади к нам подкатил тяжелый воз, запряженный четырьмя рослыми конями. Однако рев этот исходил от запертого в большой железной клетке быка, крупного и мускулистого.

— Наверное, будет травля быка, — предположил я, обратившись к Бараку.

— Ага, собаками, для развлечения солдат, — согласился тот.

Посмотрев вперед, мы увидели, что за воротами располагается сложный замкнутый барбакан [22] Барбакан — фортификационное сооружение, предназначенное для дополнительной защиты входа в крепость. и что впереди застряла повозка, груженная пушечными стволами. Позади нас пристраивались все новые и новые повозки.

— Мы проторчим здесь до скончания времен, — нетерпеливо проговорил Дирик.

— Мастер Шардлейк!

Я повернулся, услышав собственное имя. От палаток к нам бежал молодой человек. Я улыбнулся, узнав Стивена Карсвелла, рекрута из роты Ликона, мечтавшего стать драматургом. Подвижное и веселое лицо его теперь покрылось густым загаром. Он поклонился нам: