К Сэнсом - Каменное сердце

Девушка покачала головой:

— К этому времени я уже слишком долго пробыла Хью. Начался бы скандал. Да и что может сделать в этой жизни обезображенная оспой юная женщина, пусть даже и богатая? Куда меньше мужчины… И потом, я так стремилась стать солдатом. — Она безрадостно усмехнулась. — Хотелось бы знать, что я вообще такое? Быть может, нечто, еще неведомое миру.

Я не знал, что ей ответить. Мы помолчали несколько мгновений, и наконец Эмма произнесла:

— Я слышала, что от попыток поднять «Мэри Роуз» отказались. Мачты обрушились, и корабль погрузился в ил. Вместе с останками всех этих людей, упокой, Господи, их души…

Вновь ненадолго воцарилась тишина. Затем я спросил:

— Что вы намереваетесь делать дальше? Как я уже не раз говорил, вы вольны поступать с собственной жизнью как пожелаете. Я добивался для вас именно этого права. Сиротский суд разрешил мне хранить весь ваш капитал, и я буду хранить его три года, но вы получите любую сумму, только скажите. Я не предъявляю никаких прав на эти деньги, они ваши. Видит бог, вы заслужили их своей тяжелой жизнью! Я поместил все средства в старую золотую монету, не подверженную этому бесконечному обесцениванию.

Моя подопечная покачала головой:

— Не знаю, мастер Шардлейк. Мне нравится сидеть у себя дома. Видите ли, сперва я думала, что в городе мне будет труднее сойти за мальчишку. Но тут никто не смотрит на тебя дважды, здесь легче смешаться с толпой. И кстати, спасибо за те деньги, которые вы прислали мне на покупку книг!

— Теперь вы можете позволить себе любые траты. Вы богаты.

— Однако я по-прежнему не знаю, кто я и что собой представляю. И я не хочу становиться женщиной, покорным и услужливым созданием… Не желаю носить эти неудобные платья!

— Вам надо познакомиться с Там азин, женой Барака. Никто не посмеет назвать ее услужливой! А кроме того, богатая женщина вполне может быть независимой.

Мисс Кертис вздохнула и отвернулась:

— В моем доме снимает комнату один парень, иногда мы с ним вечером выпиваем. Он мне нравится. Его зовут Бернардом. — Чуть покраснев, отчего оспины на ее лице побледнели, она добавила: — Но я боюсь, что однажды он обо всем догадается, как Сэм Фиверйир. Любовь, — с горечью произнесла девушка, — очень опасная штука!

— Эмма, я понимаю, что вам теперь будет сложно перейти в дамский образ. Но я подумал, что жена Джека может помочь вам, научить вас вести себя, как положено женщине, и одеваться должным образом. Ей можно без опаски рассказать всю вашу историю, и Тамми понравится вам, я в этом не сомневаюсь.

— Но разве сейчас она не занята новорожденным?

— Занята, разумеется, но она будет рада помочь вам…

Кертис покачала головой:

— Сама мысль о том, чтобы учиться тому, как стать другой, для меня в данный момент невыносима. Только не это! Как бы ни была добра и ласкова ваша Там азин, такая учеба воскресит в моей памяти те дни, когда Хоббей и Фальстоу заставляли меня изображать Хью. А снова надев юбку, я вспомню о той безнадежности и беспомощности, которые пережила после смерти брата.

— Но теперь у вас есть деньги…

— Едва ли я смогу сделать это, даже если бы захотела. — Девушка глубоко вздохнула. — Мастер Шардлейк, я подумываю о том, чтобы отправиться на континент, быть может, в Нидерланды, подальше от Англии. Возможно, даже попробовать поступить в какой-нибудь из университетов. После всего пережитого я не могу быть солдатом.

— Конечно.

— Понимаете, похоже, что вы оказались правы и по природе я скорее ученый. Но ведь женщин-ученых не существует, так ведь?

— Есть женщины весьма и весьма образованные. Вот, например, сама королева написала книгу, а леди Елизавета…

Эмма тряхнула головой:

— Они имеют на это право как особы королевской крови.

— Вы пытаетесь убежать от своих чувств к юному Бернарду? — догадался я.

Лицо моей собеседницы напряглось, и оспины на нем словно ожили.

— Мне нужно время, мастер Шардлейк. И какое-то занятие. Вы отпустите меня за границу?

— Ваша жизнь принадлежит вам, мне и так слишком часто приходится вмешиваться в людские судьбы. Я всегда готов вам помочь. Но вам придется поддерживать со мной связь.

Девушка встала со скамьи:

— Тогда я найду себе корабль до Фландрии. И буду писать вам оттуда. Чтобы вы знали, как обстоят мои дела.

— Так, значит, вы уезжаете?

— Да. — Она протянула мне ладонь.

— Эмма, я еще ни разу не заговаривал с вами об этом. У вас по-прежнему каменное сердце? — задал я ей новый вопрос.

Она посмотрела на меня таким взглядом, какого я никогда еще не видел в ее глазах, а потом качнула головой:

— Нет. Я бросила его в Темзу. Оно было частью моей прежней жизни. Теперь я ношу крест, который вы забрали из Хойленда и отдали мне в августе.

Я улыбнулся:

— Вот и хорошо.

— А еще мне хотелось бы поблагодарить эту добрую старую леди за то, что она и ее бедный Майкл сделали для меня… — добавила мисс Кертис, и голос ее осекся.

— Собираетесь явиться к ней в таком виде? Лучше не надо, — возразил я. — Я уже известил миссис Кафхилл о том, что Хью больше ничего не угрожает.

— Благодарю вас за все, мастер Шардлейк. Но теперь я встала на собственный путь. Посмотрим, куда он приведет меня.

Я пожал Эмме Кертис руку. Жесткие мозоли, нажитые ею за годы усердной стрелковой тренировки, уже сходили.

Я проводил ее взглядом. Она шла по дорожке твердым шагом юного джентльмена, коротко стриженная, в хорошо сшитом камзоле и в черной шляпе.

Мертвые желтые листья кружили вокруг ее башмаков.

Война 1544–1546 годов, которую Генрих VIII развязал против Франции, стала, пожалуй, самым катастрофическим политическим решением из всех, которые он когда-либо принимал. Генриха иногда изображают неким модернизатором, однако понимание войны этим монархом попахивало глубоким средневековьем. С самого начала правления ему не давали покоя лавры его предшественников, успешно воевавших с французами ранее. Однако Франция к этому времени уже сделалась процветающим и цельным государством, обладавшим куда более многочисленным населением, чем Англия.

Ничему не научившись после провала двух предыдущих попыток, Генрих вторгся во Францию в 1544 году, заключив шаткий союз с императором Священной Римской империи Карлом V Габсбургом. Войска этих двух правителей должны были соединиться под Парижем, однако Генрих повел свою армию на Булонь, которую надеялся присоединить к остававшемуся под властью Англии Кале, укрупняя тем самым английские владения на материке. Однако, когда после длительной и кровопролитной осады Генрих взял Булонь, его собственные войска были осаждены в городе подошедшей французской армией. Карл V и французский король Франциск I заключили сепаратный мир, и англичане оказались запертыми в Булони на следующие восемнадцать месяцев, вынужденные при этом голодать, поскольку снабжение было весьма скудным. Теперь Генриху приходилось иметь дело со всей мощью Франции, а кроме того, французы послали свои войска в союзную им Шотландию, с которой английский монарх тоже уже вел войну.