Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— Роберт? — спокойным голосом поинтересовался Джонстон, обеими руками сжимая набалдашник трости. — Что это за фокусы?

— Никаких фокусов, Алан. Просто приготовления, в которых поучаствовали мы с Эдвардом.

— Приготовления? К чему, скажите на милость?

— К этому самому моменту, сэр, — с бесстрастным видом произнес Мэтью. — Я вернулся сюда — вместе с Рейчел — около двух часов пополудни. Мы прошли через болото, а поскольку я… э-э… волею случая остался без одежды и не желал быть замеченным, я попросил Джона Гуда уведомить о моем прибытии мистера Бидвелла. Гуд справился с этим, проявив замечательную осторожность. Затем я попросил мистера Бидвелла собрать всех вас здесь этим вечером.

— Ничего не понимаю! — сказал Шилдс, однако занял свое место. — Вы говорите, что доставили ведьму обратно? Где она сейчас?

— Сейчас эта женщина находится в комнате миссис Неттлз, — сообщил Бидвелл. — В данную минуту, вероятно, ужинает.

— Но… но… — Шилдс покачал головой. — Боже правый, она же ведьма! Это было доказано!

— Ха, доказано… — усмехнулся Мэтью. — Доказательства решают все, не так ли, доктор?

— Разумеется! И сейчас вы доказали мне, что вы не только одержимы, но и попросту глупы! А ваш вид — скажите, Бога ради, что с вами приключилось? Сражались с ревнивым демоном за благосклонность этой ведьмы?

— Да, доктор, я сражался с демоном, и я его сразил. А теперь, если вы так жаждете доказательств, я охотно утолю вашу жажду.

Мэтью уже в четвертый или пятый раз поймал себя на том, что сквозь рубашку бессознательно почесывает глиняный пластырь на своих сломанных ребрах. Его слегка лихорадило и бросало в пот, хотя индейский лекарь — через Наупаупэ — этим утром объявил его достаточно поправившимся для дальнего путешествия. Впрочем, на своих двоих Сразивший Демона преодолел в сопровождении Рейчел лишь пару последних миль, а до того индейские проводники транспортировали его на подобии носилок с помостом посередине. В целом, это был весьма приятный способ путешествовать.

— Насколько понимаю, — начал Мэтью, — все здесь присутствующие, будучи образованными и богобоязненными людьми, сходятся во мнении, что ведьмы не способны прочесть вслух молитву Господню. То же самое, полагаю, относится и к колдунам. Посему поступим так: мистер Уинстон, не будете ли вы так любезны произнести молитву?

— Конечно, — сказал Уинстон и набрал в грудь воздуха. — Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя…

Мэтью не отрывал взгляда от лица Уинстона, пока тот без запинки читал молитву. После финального «Аминь» Мэтью сказал: «Благодарю вас» — и повернулся к Бидвеллу.

— Сэр, не соизволите ли вы также прочесть молитву Господню?

— Я?! — Глаза Бидвелла вспыхнули высокомерным негодованием, давно и хорошо знакомым всем собравшимся. — С какой стати ее должен читать я?!

— Потому что, — сказал Мэтью, — я предлагаю вам это сделать.

— Мало ли что ты там предложишь! — презрительно фыркнул Бидвелл. — Молитва — это глубоко личное дело. Не буду я произносить ее только потому, что кому-то этого хочется!

— Мистер Бидвелл… — Мэтью стиснул зубы (Бидвелл был невыносим даже в качестве союзника). — Это необходимо.

— Я согласился устроить эту встречу, но я не соглашался по заказу цитировать сакральные слова, обращенные к моему Господу, как реплики из лицедейской пьесы! Я отказываюсь! И только попробуйте из-за этого назвать меня колдуном!

— Судя по всему, в том, что касается упрямства, вы с Рейчел Ховарт одного поля ягоды, вам так не кажется? — Мэтью вопросительно поднял брови, но Бидвелл не снизошел до ответа. — Ладно, мы вернемся к вам позже.

— Да хоть сотню раз возвращайтесь, это вам не поможет!

— Доктор Шилдс, — сказал Мэтью, — надеюсь, вы окажетесь более покладистым и прочтете молитву Господню после того, как один из нас отказался это сделать?

— Что ж… да… хотя не вижу в этом смысла, но… так и быть.

Шилдс провел по губам тыльной стороной ладони. Он допил свое вино еще во время чтения молитвы Уинстоном и теперь взглянул на пустой бокал.

— У меня вино закончилось. Можно, я налью себе еще?

— После того, как помолитесь. Вы готовы?

— Да. Хорошо.

Доктор моргнул; красноватый свет отражался в стеклах его очков.

— Хорошо, — повторил он и начал молитву. — Отче наш… Иже еси на небесех… Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет… воля Твоя… яко на небеси… и на земли…

Он остановился, вынул платок из кармана бежевого камзола и промокнул вспотевшее лицо.

— Извините, здесь жарковато. Вино… мне нужно выпить холодного…

— Доктор Шилдс, — негромко сказал Мэтью, — продолжайте, пожалуйста.

— Разве я прочел не достаточно? Что за глупости, в самом деле?

— Почему вы не можете завершить молитву, доктор?

— Да могу я, Боже ты мой, могу! — Шилдс вызывающе задрал подбородок, но Мэтью заметил в его глазах испуг. — Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам… остави нам долги наша… якоже и мы оставляем… должником… должником…

Шилдс прижал руку к губам. Видно было, что он в смятении и даже готов разрыдаться. Он издал невнятный, похожий на стон звук.

— В чем дело, Бен? — встревожился Бидвелл. — Во имя Господа, скажи нам!

Шилдс опустил голову, снял очки и промокнул платком мокрый лоб.

— Да, — произнес он дрожащим голосом. — Да. Я должен все рассказать… во имя Господа.

— Принести вам воды? — предложил Уинстон, вставая.

— Не надо, — отмахнулся Шилдс. — Я… должен… рассказать, пока могу.

— Рассказать о чем, Бен? — Бидвелл взглянул на Мэтью, который уже догадался, о чем пойдет речь.

— Бен? — повторил Бидвелл. — О чем ты хочешь рассказать?

— О том… что я… убил Николаса Пейна.

Наступила полная тишина. Отвисшая челюсть Бидвелла казалась тяжелой, как наковальня.

— Я убил его, — продолжил доктор, не поднимая головы и промокая лоб, щеки и глаза по-птичьи быстрыми мелкими движениями. — Можно сказать, казнил. — Он медленно покачал головой. — Нет. Это жалкое оправдание. Я убил его и за это должен ответить перед законом… потому что уже не могу дать ответ ни себе, ни Господу. А Он спрашивает меня об этом. Каждый день и каждую ночь, Он спрашивает. Он шепчет… Бен… теперь, когда это сделано… когда это наконец сделано… когда я собственными руками совершил то, что ненавижу больше всего на свете… то, что превращает человека в зверя… как могу я дальше заниматься исцелением людей?

— Ты что… умом тронулся? — Бидвелл решил, что его друг теряет рассудок прямо у него на глазах. — Что ты такое несешь?

Шилдс поднял голову. Его глаза распухли и налились кровью, в уголках обвислых губ блестела слюна.