Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— Отдайте выбивалку этому щенку, и пусть он засунет ее в свой тощий зад! Делайте то, зачем пришли, а мне больше нечего вам сказать!

С этими словами он сел на скамью и повернулся лицом к стене.

— Вот и ладно. — Бидвелл жестом отправил Грина вперед. — Пора навестить миссис Ховарт.

Двигаясь дальше по проходу, они достигли последней камеры с левой стороны. Обитательница этой камеры не издавала никаких звуков и вообще не двигалась. Облаченная в балахон из грубой серой материи, с капюшоном на голове, она лежала, скорчившись, на охапке соломы.

— Открой. — Голос Бидвелла прозвучал напряженно.

Грин использовал тот же ключ, видимо открывавший все камеры. Замок щелкнул, и тюремщик распахнул решетчатую дверь.

— Мадам? — произнес Бидвелл. — Встаньте.

Фигура на полу не пошевелилась.

— Вы меня слышали? Я сказал, встаньте!

Никакой реакции.

— Она испытывает мое терпение, — сжимая губы, пробормотал Бидвелл, а затем повысил голос: — Вы подниметесь сами или мистеру Грину поставить вас на ноги?

Наконец началось какое-то движение, но оно было нарочито медленным. Вудворд отметил в нем опасную грацию, с какой змея разворачивает свои кольца. Фигура поднялась на ноги и осталась стоять у дальней стены камеры; ее лицо скрывалось под низко надвинутым капюшоном, а руки и ноги — в складках серой мешковины.

— Я привел посетителей, — объявил Бидвелл. — Это мировой судья Айзек Вудворд и его секретарь, Мэтью Корбетт. Судья хочет задать вам несколько вопросов.

И вновь никакой реакции.

— Вам слово, сэр, — сказал Бидвелл.

Вудворд шагнул вперед и остановился в дверном проеме камеры. Окинул взглядом детали обстановки: ведро для нечистот (такое же, как в камере Ноулза), ведерко поменьше для воды, спальная скамья и на ней деревянный поднос с крошками хлеба и чем-то похожим на обглоданные куриные кости.

— Мадам Ховарт? — произнес он. — Я прибыл сюда, чтобы выяснить все обстоятельства вашего дела. Вы готовы мне в этом содействовать?

Ни звука из-под капюшона.

Вудворд быстро взглянул на Бидвелла, и тот кивком попросил его продолжать. Судья заметил, что слева и справа за его плечами стоят Грин и Пейн — вероятно, чтобы перехватить ведьму, если та на него набросится. Мэтью взялся руками за прутья решетки, с острым интересом наблюдая за происходящим. Вудворд продолжил допрос.

— Мадам, не могли бы вы прочесть вслух молитву Господню?

И вновь никакого ответа. Ни слова, ни кивка, ни даже проклятия.

— Вам известны слова молитвы Господней?

— Конечно, они ей известны! — сказал Пейн. — Да только у нее язык обуглится, если рискнет их вымолвить.

— Прошу вас! — Вудворд поднял руку, призывая его к молчанию. — Мадам, мне необходимо получить ответ на эти вопросы. Ваше нежелание произнести молитву может быть воспринято как неспособность это сделать. Вы понимаете, насколько это важно?

— Петлю она поймет уж точно! — сказал Бидвелл.

Вудворд взял паузу, приводя мысли в порядок.

— Молчание равносильно признанию вины, мадам, — продолжил он. — Выслушайте внимательно то, что я сейчас скажу. Здесь много разговоров о петлях и повешениях. Вы знаете, в чем вас обвиняют. Много ведьм в этих колониях уже нашли свою смерть на виселице… но поскольку вас обвиняют в убийстве вашего супруга, коему вы по закону должны быть преданны, это серьезно отягощает вашу вину. За это преступление полагается уже не виселица, а сожжение на костре. Так что вы делаете себе только хуже, отказываясь отвечать на мои вопросы.

С таким же успехом он мог бы обращаться к какой-нибудь обмотанной тряпьем статуе.

— Абсурд какой-то! — возмутился судья, повернувшись к Бидвеллу. — Это все бесполезно, если она не желает разговаривать!

— Значит, пора готовить костер?

— Сэр, вы позволите мне задать ей вопрос? — сказал Мэтью.

— Да ради Бога! — ответил Вудворд, которому все это уже порядком опротивело.

— Мадам Ховарт, — произнес Мэтью как можно более спокойным, нейтральным тоном, хотя его сердце билось намного быстрее обычного, — скажите, вы ведьма?

Бидвелл коротко, нервно хохотнул, что прозвучало как визгливый всхлип взявшей неверную ноту трубы.

— Нелепый вопрос, юноша! Разумеется, она ведьма! Не будь она таковой, ничего этого и не потребовалось бы!

— Мистер Бидвелл… — Мэтью пронзил его ледяным взглядом. — Мой вопрос был адресован этой женщине, а не вам. И я буду вам очень признателен, если вы постараетесь не выступать от ее имени.

— Что?! Ах ты, нахальный петушок! — Кровь прихлынула к щекам Бидвелла. — Будь ты хотя бы наполовину мужчиной, я бы потребовал должного удовлетворения за такую дерзость…

— Я… — промолвила женщина достаточно громко, чтобы обратить на себя внимание присутствующих.

Бидвелл моментально умолк.

— Меня… считают ведьмой, — сказала она. И этим ограничилась.

Сердце Мэтью теперь уже колотилось как сумасшедшее. Он прочистил горло.

— А вы сами считаете себя ведьмой?

Последовала долгая пауза. Мэтью уже решил, что она не ответит, но тут голова под капюшоном слегка наклонилась.

— У меня отняли мужа. У меня отняли дом и землю. — Голос был слабый, но ровный, и это был голос молодой женщины, а не дряхлой старухи, как почему-то ожидал Мэтью. — У меня отняли невиновность и растоптали саму душу. Прежде чем я отвечу на ваш вопрос, ответьте на мой: что еще у меня осталось?

— Ваш голос. И знание правды.

— Правда… — с горечью повторила она. — Правда в том, что этот город стал призраком. Жизнь покинула его уже давно.

— Вы слышали! — возбужденно встрепенулся Бидвелл. — Она говорит о призраках!

Мэтью чуть было на него не шикнул, но вовремя сдержался.

— Мадам, состоите ли вы в общении с Сатаной?

Послышался долгий, протяжный вздох.

— Не состою.

— И вы не делали кукол, чтобы использовать их в колдовских ритуалах? — спросил Вудворд, решивший, что ему пора взять ведение допроса в свои руки.

Женщина не ответила. И раздосадованный Вудворд понял, на что она указывала своим молчанием: по каким-то причинам она была согласна вести разговор только с Мэтью. Он посмотрел на своего секретаря, в не меньшей степени озадаченного поведением женщины, и пожал плечами.

— Куклы, — напомнил Мэтью. — Это вы их сделали?

Бидвелл раздраженно фыркнул, но Мэтью не обратил на него никакого внимания.

— Нет, не я, — ответила женщина.

— Но тогда почему они оказались под половицей в вашем доме? — спросил Пейн. — Я лично их там нашел!

— Мадам Ховарт, вам известно, каким образом куклы оказались в вашем доме?

— Неизвестно, — сказала она.

— Это какое-то шутовское судилище! — Бидвелл был уже готов взорваться от нетерпения. — Само собой, она будет все отрицать! Или вы ждете, что она вдруг сознается в своих грехах?