Юрий Зеленин - Шпионка Нимфа из Измайловского гарема

— Так почему на моём уроке у тебя одни хихиканья в голове.

— Касым-ага, — Сюзен состроила щенячий взгляд, — А как ещё может быть во время танца? Тем более ты такой замечательный учитель.

— Эх, подхалимка. — смягчился евнух, — Ну, что с тобой поделаешь? В целом всё усвоила. Следующая!

Сразу после Сюзен пришёл черёд Накши. Русской джарийе, как и её подругам, из-за предвзятого отношения было сложно оценивать танец, однако она видела, что Касым-ага был доволен.

— О, словно райский павлин! — с цоканьем похвалил евнух.

Когда каждая джарийе в классе продемонстрировала всё, чему научилась, белый евнух велел всем им повторить танец. И первое время всё шло неплохо, пока Касыма-ага не попросили выйти по очень важному вопросу.

— Продолжайте танцевать! — велел евнух перед тем, как выйти из классной комнаты.

После ухода Касыма коллективный танец ещё какое-то время продолжался. Сюзен, увидев смущение Увлие и продолжая танцевать, заслонила подругу. Не видя других наложниц, движения абхазкой джарийе стали более плавными и изящными. Когда Увлие это поняла, она вместе с подругой залилась смехом. Однако веселье длилось не долго. Вдруг кто-то толкнул Сюзен, и она вместе с Увлие упала на пол. Обернувшись русская джарийе встала на ноги и увидела перед собой Накши, которая сделал вид, будто ничего плохого не сделала.

— Ты что творишь? — возмутилась Сюзен.

— Она ничего не сделала. — Зейнеб вступилась за подругу.

— Сюзен-хатун, — Накши высокомерно подняла бровь, — Не надо винить других в том, что у тебя грация как у слона.

— Да ты совсем одурела! — терпение русской джарийе было готово лопнуть в любой момент.

— Девочки не надо! — взмолилась Увлие.

— Прикуси язык! — Накши толкнула соперницу.

В этот момент терпение лопнуло окончательно. Сюзен толкнула грузинскую джарийе в ответ. Тут же пришли на помощь к свои подругам Зейнеб и Пакизе. Невольно досталось и другим девушкам. Так танец превратился в массовую девичью драку. Именно её застали вернувшиеся Касым-ага и Пелин-калфа. Они кое-как смогли разнять наложниц. А дальше началась ругань калфы, которую могли услышать даже в соседней комнате.

— Сегодня вы останетесь без обеда и ужина! — таков был её наказ.

— Но, Пелин-калфа, — большая часть девушек показала на Сюзен и Накши, — Это они первые начали!

— Стража! — крикнула калфа, а когда та явилась, указала на зачинщиц драки, — На фалаку их и всыпать каждой по пятнадцать ударов!

Наложницы не успели удивиться, как стража схватила их и повела под руки.

— Это всё из-за тебя! — заявила Накши.

— Это ты первая в драку полезла! — кричала Сюзен.

— Да покарает тебя Аллах!

— Двадцать ударов! — добавила Пелин, ещё больше возмутившись поведению наложниц.

Ещё никогда в своей жизни Сюзен не чувствовала себя так унизительно, ибо даже в барском доме её не подвергали телесному наказанию. Она даже не знала, что больше всего было унизительно: вместе с Накши лежать обнажённой на холодному полу с привязанными к деревянной палке ногами или то, что за этим наблюдали другие евнухи и джарийе, которых заставили смотреть.

Первые десять ударов прутом по голым стопам Сюзен выдерживала, закусив нижнюю губу, но после вторых десяти она уже не могла сдерживать слёзы, а вот Накши с самого начала не смогла сдержать крик. Некоторым девочкам от вида такого наказания становилось не по себе, а были и те, кто просто прикрывал глаза рукой, слушая лишь свистящие удары и крики наложниц.

Накши не выдержала боли и наложницы увидели янтарную лужицу, которая стала расплываться под грузинской красавицей…

Когда же всё закончилось, наложницам перевязали ступни и под руку вернули в общую комнату, дабы они снова не подрались по пути.

Перед сном Сюзен показала подругам свои ступни.

— Это должно быть очень больно. — предположила Пакизе.

— А ты как думаешь? — Сюзен пока не решалась дотронуться до своих стоп, боясь, что они снова начнут болеть.

— Уж я-то помню каково это. — Увлие аккуратно приподняла ногу подруги, — Поэтому я вас и просила, чтобы вы не начинали драку. Ничего, скоро заживёт, даже шрамов не останется.

— Это Накши-хатун первая начала! — Пакизе недовольно скрестила руки на груди.

— Да какая теперь разница! — Увлие опустила перевязанную ступню, — Девочек всё равно уже наказали. Да, ещё нас голодных спать уложили.

Сюзен бросила взгляд на Накши, сидящую на своём спальном месте и не обращавшую внимание на болтовню, которой докучала Зейнеб. Своенравная наложница также сверлила взглядом русскую джарийе. В глазах грузинки так и читалось: “Ну, я тебе ещё покажу!”

Месяц спустя.

Несмотря на высокий риск разоблачения, для Сюзен, встречи с Дмитрием были глотком свежего воздуха. Снова встретившись на том же месте, Митя помог девочке взобраться на дерево и сделал это сам. Сидя на длинной толстой ветке, подростки наблюдали за таким далёким, но ярким панорамным видом Стамбула, укрытого лёгким снежным покровом. Зима в Константинополе была более мягкой нежели в Российской империи, поэтому холод практически не ощущался, разве что Нимфа замечала пар, идущий из своего рта и рта Мити.

— Святая София… — Нимфодора показала пальцем на большую мечеть Айя-София, которую с высоты было сложно не заметить, — Трудно поверить, что эта мечеть ещё где-то триста тридцать девять лет назад была православным собором.

Айя-София в Константинополе

Это был не простой собор, а можно сказать самое сердце православной веры. — оторвавшись от городского вида, Митя посмотрел на девушку, долго не решавшись задать вопрос, — Ты ведь приняла ислам, не так ли?

— Я… — Нимфе было как-то неловко ответить прямо, она достала из-под одежды маленький образ Богородицы, — Мы изучаем Коран. Мне его интересно читать, как и любую книгу, но ты поверь, мне пришлось…

— Я понимаю, что так нужно было. — Дмитрий положил свою руку, на руку девушки, которая сжимала в кулаке образ, затем юноша обратил внимание на ноги джарийе, — Мне показалось или ты как-то странно ходила?

— Да, ничего страшного, просто недавно попала в одну неприятность. Следов от фалаки уже не осталось, но правда при ходьбе ступни немножко побаливают.

— Вот оно что! — юноша с улыбкой снова взглянул на неё, — Не переживай! Я на базаре попробую найти что-нибудь, что облегчило бы твою боль.

— Не стоит! Скоро заживёт, да и лекари в гареме в принципе женщины добрые, помогут в случае чего.