Иван Любенко - Слепень. Повести

Коляска подъехала к одноэтажному оштукатуренному белому зданию, сложенному, судя по всему, из пилёного камня. Здесь жила семья смотрителя, который и показался на пороге. А за ним выскочил босоногий мальчуган лет шести и уставился на гостей. Клим Пантелеевич вынул из кармана коробочку ландрина и протянул сорванцу. Тот выхватил её из руки Ардашева и убежал в дом.

— Вы уж простите проказника, малой ещё, — виновато вымолвил отец.

— Совершенно не стоит извиняться, — улыбнулся гость и спросил: — А можно будет взглянуть на саму лампу?

— Конечно-конечно, — ответил за смотрителя Бельский. — Прошу подниматься.

Ардашевы, проводник и смотритель преодолели все три поворота винтовой лестницы с деревянными перилами и оказались в главном помещении. Проводник был прав: круговой обзор позволял великолепно осматривать окрестности.

— Как видите, лампа керосиновая. Пока к нам ещё не протянули электрические провода, а корабельные аккумуляторные банки, во-первых, тяжелы, а во-вторых, их придётся слишком часто менять. Но тут главное — линза. От простой сферической она отличается тем, что состоит из концентрических колец, каждое из которых представляет собой участок конической поверхности с криволинейным профилем и является элементом поверхности сплошной линзы. Как видите, у неё весьма приличный диаметр — более двух аршинов [20] Аршин — 71,12 см ( прим. авт .). .

— Линза Френеля, — кивнул Ардашев.

— Совершенно верно. Замечу только, что вращается она с помощью вот этого специального механизма, который требует приличной мускульной силы.

— А за сколько миль виден свет маяка? — поинтересовался Клим Пантелеевич.

— За пятнадцать морских миль [21] Морская миля — 1,74 версты (верста — 1,06 км. — Прим. авт .). . Это почти тридцать вёрст.

— Да, действительно, впечатляет, — вымолвила Вероника Альбертовна.

Спускаться по лестнице вниз было гораздо проще, чем подниматься.

Увидев колодец, Клим Пантелеевич попросил напиться. Хозяин достал из колодца ведро, вскоре зачерпнул медной кружкой воду и протянул гостю.

Утолив жажду, Ардашев спросил:

— Вода вполне пригодна для питья, хотя, конечно, не родниковая. Очищаете серебром?

— На дне находятся серебряные сетчатые пластины весом в один пуд. Собственность казны. Я отвечаю за их сохранность. — Смотритель смущённо спросил: — Простите, а как вы догадались?

Клим Пантелеевич пожал плечами и сказал:

— Если учесть, что маяк стоит на скале, то колодец с пресной водой должен быть пробит в камне и уйти в землю, по крайней мере, саженей на пять глубже, чем высота скалы, а это всё вместе не меньше тридцати саженей. А цепь у вас на ведре короткая, да и с крыши дома, как я заметил, отливы сходятся в одном месте, откуда уже по общей трубе вода поступает в бассейн. Что касается серебра, то это просто моё предположение.

— Совершенно точно могу сказать, что вы первый и единственный гость, обративший внимание на все перечисленные вами детали. До вас многие пили воду из колодца, и вопросов никто не задавал, — признался смотритель.

Обратная дорога не заняла бы много времени, если бы Ардашев не попросил изменить маршрут так, чтобы попасть на проспект Петра Первого через Мещанскую улицу. Эта просьба несколько озадачила проводника, однако он не отважился спросить о причине такого решения. Солнце припекало, и Клим Пантелеевич ослабил узел галстука.

Когда фаэтон проезжал мимо дома профессора, присяжный поверенный заметил почтальона, бросавшего в прорезь дверной щели почтового ящика несколько газет и конвертов. А в окне дома любимый кот хозяина рассматривал улицу и грелся на солнце. У входной двери стояли две молочные бутылки с бугельными пробками. Портьеры в комнатах были открыты.

Ардашев попросил кучера остановиться. Ничего не объясняя, он подошёл к входной двери и стал звонить в механический звонок. Кот тут же спрыгнул с окна и, судя по его громкому крику, подошёл к двери передней. Адвокат вновь повернул ручку звонка, опять послышался кошачий крик. И на третий звонок всё повторилось вновь. Клим Пантелеевич ещё раз бросил взгляд на окна и забрался в фаэтон.

— Простите, Клим Пантелеевич, вы ищете профессора Поссе? — спросил Бельский.

— Да, это мой старый знакомый. Хотел навестить, да всё никак не могу застать.

— Наверное, вышел куда-то, — предположил проводник и добавил: — После того как в газетах написали о двух его выигрышах в лотерею, многие стали к нему относиться не только с завистью, но и с подозрением. Профессор это почувствовал и замкнулся в себе. Вернее, замкнул себя в четырёх стенах и редко появляется на людях. В основном сидит дома, а сегодня, — надо же! — видно, решил погулять.

— Давай зайдём к нему вечером, — предложила Вероника Альбертовна.

— Обязательно.

У гостиницы Ардашев расплатился с возницей и щедро отблагодарил Бельского за поездку на маяк. Завтрашней экскурсией была выбрана прогулка в Карповский аул. Чичероне обещал в девять утра ожидать Ардашевых в фойе отеля.

Вечером, после ужина, когда на улице уже стемнело, Клим Пантелеевич вместе с Вероникой Альбертовной отправились вновь навестить профессора.

В доме горел свет. Форточки были закрыты. И опять сквозь задёрнутые шторы был виден силуэт человека, двигавшегося по комнате. Ардашев стал у фонаря, достал часы и то и дело поглядывал то на циферблат, то на окна. Потом повернулся к жене и сказал:

— Вероника, не сочти за труд, покрути звонок на входной двери.

— Хорошо, — ответила супруга и тут же исполнила просьбу, а присяжный поверенный тем временем всё продолжал смотреть и на окна, и на циферблат золотого мозера. Затем подошёл к входной двери, приложил ухо, потом нагнулся, оторвал травинку и приладил её в дверную щель в районе верхней петли.

— Послушай, а тебе не кажется странным такое поведение твоего знакомого? — с некоторым беспокойством в голосе выговорила супружница.

— Поликарп Осипович — гений. А гении не похожи на простых смертных. Завтра загляну к нему ещё раз. Как говорят англичане, tomorrow is another day. Утро вечера мудренее.

— Мог бы и не переводить. По английскому в гимназии я имела «превосходно».

— Не сомневался ни на йоту. Прогуляемся по набережной?

— С удовольствием.

После завтрака за кофе, который супруги решили выпить в фойе, Ардашев внимательно просмотрел газеты и сказал:

— Подожди меня в номере. Я наведаюсь к профессору.

— А как же экскурсия в аул? Африкан Ростиславович вот-вот явится.

— Ты можешь сказать ему, где я. А там пусть сам решает, дожидаться меня здесь или нет. — Клим Пантелеевич улыбнулся. — Не беспокойся. Такие щедрые туристы, как мы, у него встречаются нечасто.