Наташа Ридаль - Убийство в Кембридже

– Вам сюда нельзя, мисс Софи…

Тем временем на другом конце моста показался пожилой полицейский в штатском в сопровождении трех констеблей.

– Старший инспектор Эткинс, – поздоровался Уолш.

Очевидно, они уже не раз встречались прежде. Я затаила дыхание за спиной проктора в надежде, что полицейский не сразу меня заметит. Уолш изложил факты:

– Жертва – русская графиня Вера Кронгельм. Жила в резиденции главы колледжа. Ее старшая дочь замужем за доктором Уэйдом. Смерть наступила не ранее десяти тридцати и не позднее полуночи.

– Точнее скажет судмедэксперт, – кивнул военный врач.

– Причина смерти? – старший инспектор отогнул простыню.

Я сосредоточилась на рыжих волосках, приставших к пальто Уолша. Не знала, что у него есть питомец!

– Удар тяжелым тупым предметом, предположительно – булыжником, – ответил врач.

– Скорее всего, орудие убийства выбросили в реку, – добавил проктор.

– Убита одним ударом, – отметил Эткинс. – Его могла нанести женщина?

– Полагаю, да, – произнес врач.

– Колледж запирается на ночь, поэтому уличных грабителей можно исключить, – подытожил Уолш.

– Что-нибудь пропало?

– Я не обнаружил ни сумочки, ни трости, но, чтобы подышать вечерним воздухом, необязательно брать их с собой.

– Она всегда носила на шнурке ключ от секретера, – проронила я, и старший инспектор наконец обратил на меня внимание.

– Посторонние на месте преступления? – нахмурился он, бросив недовольный взгляд на Уолша.

– Это младшая дочь жертвы – мисс Софи. Я не нашел у графини ключа.

– Что ж, поищем в ее комнате, – Эткинс впился в меня своими близко посаженными черными глазами. – Раз уж вы здесь, мисс, скажите: что ваша мать хранила в секретере?

– Фамильные драгоценности. Всё, что мы смогли увезти из России. Какую-то часть, небольшую, она продала, когда мы жили в Лондоне. Возможно, успела продать и остальное. Она говорила, что студент по имени Майкл Грир помогает ей в финансовых вопросах.

– Можете назвать точную сумму, которой располагала графиня?

– Боюсь, что нет.

– Кто-нибудь желал смерти вашей матери? Возможно, угрожал ей?

Я закусила губу. За меня ответил голос из толпы студентов:

– Сама мисс Кронгельм не далее как вчера утром сказала, что хочет, чтобы графиня умерла. И вот она мертва!

Я медленно обернулась: позади меня стоял мистер Вудс, «джип» с этажа Оливера.

– Интересно, – протянул старший инспектор. – Мисс Кронгельм, где вы находились прошлой ночью между десятью и двенадцатью часами?

Нелепость и ужас моего положения настигли меня, как поезд в известном фильме братьев Люмьер. Я молчала, распластанная на рельсах собственной беспечности.

– Софи, – мягко сказал Уолш, случайно или нет опустив обращение «мисс», – кто-то может подтвердить, где вы были?

– Не знаю, – с трудом выдавила я. – Дело в том, что я не помню, где была…

Четверть часа спустя я сидела на козетке в гостиной, послушно глотая бренди по настоятельному совету доктора Уэйда. Катя, ломая руки, говорила полицейскому:

– Да, Софи вчера повздорила с maman . Она совершила глупость, и maman ужасно злилась. Но моя сестра не могла ее убить! Она не способна вообще никого убить!

– Успокойтесь, мадам, и расскажите подробнее про ссору.

Катя умоляюще взглянула на мужа, и Уэйд осторожно кашлянул:

– Старший инспектор, при всем уважении, это – семейное дело и касается только нас.

– Доктор, оно оставалось семейным до тех пор, пока кто-то не проломил череп вашей теще, – невозмутимо парировал Эткинс. – Теперь это дело полиции. И на данный момент основной подозреваемой является сестра вашей жены. Почему она желала смерти графини Кронгельм?

– Я не желала ее смерти! Она оскорбила моего молодого человека и намеревалась разлучить нас. Я вспылила и сказала то, о чем на самом деле не думала.

– И всё же вы были не в себе и не можете восстановить в памяти события вчерашнего дня?

Я потупилась.

– Послушайте, старший инспектор, – проговорила Катя. – Вчера перед сном я зашла проведать сестру. Окно ее комнаты выходит в сад. Задергивая шторы, я увидела, как maman вышла из дома и направилась в сторону Третьего двора. Я почитала Софи сочинение Томаса, минут через двадцать погасила свет и спустилась в кухню, чтобы сварить ей какао. Когда я вернулась, сестра уже спала. Я оставила чашку на комоде и ушла.

– В котором часу это было?

– Сразу после одиннадцати.

– Стало быть, между одиннадцатью и двенадцатью часами у мисс Кронгельм нет алиби.

– Скажите, мадам, – обратился к Кате проктор Уолш, – графиня имела привычку гулять в столь поздний час?

– Н-нет. Не думаю.

– Вы не заметили чего-то необычного? Может быть, в походке? Матушка не показалась вам взволнованной или встревоженной?

– Было темно. Я отчетливо видела ее всего несколько секунд в свете фонаря у входной двери.

– У мисс Софи уже случались провалы в памяти?

Я удивленно взглянула на Уолша.

– Однажды, – неохотно признала Катя. – Когда мы получили известие о смерти papa . Сестра почти сутки просидела в кресле, не ела, не разговаривала, и после тот день начисто стерся из ее памяти.

Старший инспектор Эткинс решительно встал.

– Я могу осмотреть спальню графини? – спросил он доктора Уэйда, и тот кивнул. – Миссис Уэйд, я прошу вас подняться со мной и проктором Уолшем и проверить, не пропало ли что-нибудь из комнаты.

Я осталась в гостиной с зятем и молчаливым констеблем. Реальность всё больше походила на сон, и я ощущала себя Алисой, съевшей неправильный пирожок. Всё казалось неправильным. Если бы я кого-то убила, разве я могла бы этого не помнить? Не чувствовать? Пусть даже я не помню, как оказалась рано утром на этой самой козетке в рединготе, застегнутом на все пуговицы.

Катя сбежала по ступеням, белая как смерть.

– Соня! – воскликнула она. – Секретер maman ! Он пуст!

Я сидела на койке в камере, куда меня отвели после допроса в полицейском участке. Старший инспектор Эткинс официально предъявил мне обвинение в убийстве графини Веры Кронгельм и пытался выяснить, где я спрятала деньги.

Ящик секретера, в котором maman хранила ценности, оказался незапертым, его содержимое исчезло. По версии старшего инспектора, после ухода сестры я оделась и незаметно выскользнула из дома, догнала графиню на мосту Вздохов, ударила ее сзади, забрала ключ – ведь я сама призналась, что знала о его существовании – и, поднявшись в ее комнату, обчистила секретер.

– Майкл Грир подтвердил, что помог графине Кронгельм продать большую часть драгоценностей. С ее согласия он вложил деньги в трастовый фонд, чтобы увеличить ее капитал за счет доходов от операций с финансовыми активами. К концу сентября он вернул всё с процентами, таким образом, на тот момент состояние графини оценивалось в семьсот фунтов стерлингов. Согласитесь, солидная сумма. Родственников убивают и за меньшее.