Валерий Введенский - Напиши себе некролог

— Ну и приметы. Каждый третий под них подходит.

— Не сомневайтесь. Дело чести. Мы его поймаем.

— Кто арендовал сгоревшую в Лигове дачу?

— Неизвестно. Злодей похитил у домовладельца договор. В той же папке находились квитанции об оплате.

Любого другого любопытствующего Крутилин давно оборвал бы. Но только не Александру Ильиничну. За прошлый год она помогла полиции раскрыть три самых загадочных преступления. Словно заправская собака-ищейка, княгиня «брала» еле заметный, потому и пропускаемый сыщиками след, который в конце концов приводил ее к преступнику.

— А дачников в Лигове опросили? Вдруг кто-то из них успел познакомиться с арендатором.

— Конечно. Мои агенты шерстили там два дня. Но, похоже, Злодей появился в Лигове лишь раз, чтобы убить Капу.

— Вы же прекрасно знаете — обыватели не доверяют полиции. Давайте туда съезжу я. В Лигове как раз снимает дачу дантист, который пользует Диди. Он-то меня со всеми и познакомит, я повторно всех опрошу. Княгине Тарусовой расскажут гораздо больше, чем вашим агентам.

— Был бы вам весьма признателен. Если, конечно, Дмитрий Данилович не против.

Александра Ильинична в ходе своих поисков частенько попадала в неприятные ситуации, и князь строго-настрого запретил ей ими заниматься.

— Диди тоже сильно расстроен гибелью Гневышевых. Потому возражать не станет.

— Если вдруг нападете на след, срочно сообщите мне. Преступник крайне опасен.

Крутилин краем глаза наблюдал, как к Яблочкову, снявшему картуз у какой-то могилы — вот интересно, откуда у нашего провинциала захоронения родственников на Смоленском кладбище? — подошла какая-то девица. Ба! Да это Леночка, подруга Капы.

Да-с, губа у чиновника для поручений не дура. И девица хороша, и папаша у нее — туз! Что ж, дай-то бог, дай бог! Главное, чтоб не забыл спросить у зазнобы, знает ли она бритого Злодея?

Яблочков остановился у какой-то могилы и сделал вид, что скорбит по рабе божией Лисютиной Анисье Липатьевне, упокоившейся с миром почти сорок лет назад.

— Вы — мой герой, я прочла про ваш подвиг в газетах, — проворковала Леночка, тоже не преминувшая отдать долг незабвенной Анисье. — Я так за вас испугалась! Эта ваша рана на лбу оттуда, из Лигова?

— Разве это рана? Ссадина. Рана у меня в сердце. Из-за вас, Леночка, — воспроизвел Яблочков слова из пьесы, которую когда-то репетировал с Коротыгиной.

Леночка схватила его за пальцы.

— У нас в воскресенье прием по случаю моего окончания гимназии. Приходите к трем. Я буду ждать.

— А ваши родители? Они не будут против?

— Родители тоже заинтригованы, — сообщила Леночка. — Я им про вас рассказала. Они будут рады.

— Правда?

— Без всякого сомнения. Надеюсь, у вас есть фрак? Эта чесучовая пара вам не слишком идет.

— Конечно, — похолодел Яблочков.

Чесучовая пара была единственной его одеждой, если не считать домашний халат.

— Тогда — до встречи.

— До встречи.

Леночка пошла догонять подруг, а Яблочков побрел разыскивать Невельского — вдруг Крутилин спросит, нашел ли его Арсений Иванович? Куда же тот подевался? Местонахождение своего питомца подсказал встреченный Яблочковым директор гимназии:

— Павел пошел навестить родителя.

— Участок, случайно, не знаете?

— Для самоубийц выделены места за оградой.

Сей участок был прирезан к кладбищу недавно, после многочисленных жалоб на «заражение воздуха» от жителей острова Голодай, где с самого основания города закапывали покончивших с собой. Хоронили их полицейские, не утруждавшие себя глубоким рытьем и сколачиванием гробов.

Невельский, сняв фуражку, стоял у одной из могил.

— А, это вы? — сказал он, завидев Яблочкова. — Снова допросить желаете?

— Высокий, бритый налысо, в синих очках. Знаете такого?

— Наш инспектор.

— Который вас в борделе поймал?

— Он самый.

— Сколько ему лет?

— Пятьдесят, шестьдесят, а может, все семьдесят, — пожал плечами Невельский. — Давайте помянем Костика, раз уж пришли…

Гимназист полез за пазуху, но тут же выдернул оттуда руку:

— Вот черт! Фляжку позабыл!

— Тоже ходите с фляжкой?

— Что значит тоже?

— У Костика фляжку видел.

— Да, он ею очень дорожил.

— Фляжка та пропала. В ранце мы ее не нашли. Если вдруг у кого увидите…

— У кого? Если не возражаете, хотел бы побыть в одиночестве.

Фрак, фрак… На самом деле фрак у Арсения Ивановича имелся — пришлось приобрести при поступлении в труппу — роли современников актеры должны были играть в собственной одежде. Однако появиться в нем на званом приеме было никак невозможно: сильно поношенным он был уже при покупке, а в роли Глумова пришлось ползать в нем по сцене, изображая коня под Артюшкиным.

Где бы одолжить фрак? Для разыскных целей в сыскном отделении имелся особый гардероб, с помощью которого можно было перевоплотиться хоть в извозчика, хоть в нищего. Но только не в солидного господина.

В прокатном ателье цены оказались заоблачными, а фраки — потасканными. Примеривая лучший из них, Яблочков выложил портмоне, из которого выпала визитная карточка. Услужливый приказчик ее поднял, и Арсений Иванович прочел вытисненное на ней имя: «Тейтельбаум Григорий Михайлович, купец первой гильдии, собственные лавки готовой одежды в Гостином дворе и Пассаже».

А что, если выпросить фрак напрокат у Тейтельбаума? Новый, дорогой. Предстать, так сказать, во всей красе?

Яблочков поначалу решил заскочить к нему в лавку после службы. Но, подъезжая к Большой Морской, сообразил, что завтра — суббота, священный еврейский день, который почему-то начинается в вечер пятницы. И решил, что служба подождет.

В лавке Гостиного двора сказали, что Тейтельбаум в Пассаже, а там стали уверять, что в Гостином. Чтобы не терять время, Яблочков начал примерять фраки, понадеявшись, что Гирша Менделевич рано или поздно появится.

— Сидит как влитой. Даже подшивать не надо, — обрадовал его приказчик, когда Арсений Иванович надел самый дорогой в магазине фрак с очень низкой по последней моде талией и слегка скошенными, чтобы подчеркнуть выпуклость груди, полами.

— Сколько стоит?

— Для знакомца Григория Михайловича, — приказчик задумался, а потом выпалил, — триста рублей.

— Беру! — сказал Арсений Иванович, решив, что, поносив его в воскресенье, в понедельник вернет Тейтельбауму с извинениями, мол, передумал.

— Если желаете уйти в обновке, можем отправить вашу прежнюю пару вместе со счетом вам домой.

— Нет, отправьте туда фрак. А также сорочку…

Колокольчик известил о посетителе, приказчик обернулся и радостно воскликнул:

— А вот и Григорий Михайлович.

— Господин Яблочков! — искренне обрадовался Тейтельбаум. — Решили обновить гардероб?