Андрей Марченко - Однажды в СССР

Карпеко пожал плечами:

— Не знаю, согласиться ли авиаотряд.

— Звоните через начальство, говорите, что это распоряжение секретаря обкома. Тут счет идет на минуты.

— Я позвоню в горком Кочуре, — сказал Старик и отправился к своей машине.

— Воров уже опознали? — спросил Карпеко.

— Нет.

— Сколько их было?..

— Кажется, двое…

— «Кажется», — передразнил его Карпеко и сплюнул под ноги.

Заговорил Данилин:

— До особого распоряжения — в завод никого не пускать и никого не выпускать.

— Но план производства… — начал главный инженер.

— В задницу ваш план! — срезал Данилин.

— Да что вы себе позволяете, молодой человек? Украденное уже вывезли с завода, — напомнил Грищенко.

— У них могли быть сообщники. Показывайте, где вас обокрали.

Следователи поднялись на место происшествия, зашли со стороны комнаты ВОХР. Очередь, стоявшая за деньгами, уже исчезла, да и толпа на улице рассосалась. Лишь издалека за движением у административно-бытового корпуса наблюдали зеваки.

В кассовой комнате уже осела пыль, укрывая разметанные бумаги и купюры.

Пролезли через дыру в стене, оказавшись в столовой, спустились в подвал, где сварщики уже срезали тяжелую бронированную дверь с петель — она лежала тут же.

— Карта подземелий имеется? Кто начальник цеха?..

— Я — начальник.

Данилин никогда не видел этого молодого человека раньше, но узнал тут же. Сложилось воедино чуть надменное лицо в высоком донецком кабинете, сгоревший двигатель в ограбленном стрелковом тире, который взял на ремонт цех товарища Легушева.

Мир имел быть право тесным, но подобное обилие совпадений вызывало подозрение.

— Товарищ Легушев?.. — все же уточнил Карпеко.

У Владлена Всеволодовича сердце рухнуло куда-то вниз. Был бы он послабей — рухнул бы в обморок. Но устоял, хотя и покачнулся. Это не ускользнуло от взора сыщиков.

На бетонном полу расстелили принесенную Ханиным карту подземелий. Саня быстро простроил возможный путь к месту, где была украдена «Скорая помощь».

Принесли фонарь и с ним пошли по подземельям. Идти было метров семьсот, но на этой дистанции успели дважды сбиться с пути. Наконец, вышли на поверхность. Здесь было тихо, и ласточки летали на надлежащей высоте.

— Как думаешь, дождь будет? — спросил Карпеко.

— Или будет, или нет, — ответил Данилин.

— И то верно.

На стальной двери, покрытой лоскутами ржавчины, обнаружились пятна засохшей крови.

— Кровь. Похоже, одного из них ранили, — заметил Карпеко, скорей чтоб разбавить молчание.

— Это замечательно, что ранили, — ответил Данилин. — Найдем раненого, найдем и деньги. Сообщите в больницы, чтоб докладывали нам тут же.

— В больницу они не сунутся, — покачал головой Карпеко.

— Вика, а где Валька? Пашке помощь нужна.

Аркадий огляделся по сторонам, ожидая увидеть на территории больницы следы переполоха. Но та была будто притихшей.

— Какая помощь?

— Я ей скажу.

— Мне говори.

— А потом ей пересказывать буду?.. Позови ее сюда.

Виктория, подумав, кивнула.

— Подожди на улице.

Девушка принялась искать Валентину. Это было не так уж и легко. Из-за смутных слухов в больнице все были слегка растеряны и невнимательны. Часто медики были не на своих рабочих местах. Приемный день подходил к концу, но врачи словно не замечали этого. Шептались на лестницах, в курилках, сходились и снова расходились.

Достоверно было известно, что машина «Скорой помощи» выехала на машиностроительный завод, где будто произошел несчастный случай. Машина пропала, водителя с разбитой головой, старика с сердечнім приступом и окровавленного бойца ведомственной охраны привезли уже в милицейской машине. После оказания помощи их поместили в одиночные палаты, приставив к каждой милицейский караул.

После пронесся слух: на заводе случилось что-то настолько страшное, что вход и выход оттуда запрещен. Собирались у радиоприемников. Ожидали, что Гражданская Оборона сейчас прервет вещание центрального канала и сделает важное объявление. Однако же радио меланхолично рассказывало о новостях с полей, о визите Индиры Ганди и о договоре, подписанном между СССР и США.

По улицам хуже чумы поползли слухи и заползали в больницу: якобы на заводе страшная авария, что людей везут в Донецк на скорых сотнями.

Но перекрыв движение через проходные, милиция не догадалась отключить связь, и скоро достоверно стало известно — завод ограбили.

Собственно, в больнице узнали это через Викторию. Когда она проходила мимо кабинета старшей медсестры, ее окликнули, позвали к аппарату.

— Алло?.. — по голосу Вика узнала Данилина. — Как дела, солнышко?.. Я сегодня буду занят, много работы. Тут какие-то идиоты сперли на заводе четверть миллиона.

Положив трубку, Вика тотчас это пересказала медсестре, справедливо полагая, что слухи просочатся все равно.

Затем в манипуляторной Вика все же обнаружила Валю. С ней вместе вышли на улицу.

Аркадий дожидался их на лавочке — на той самой, на которой ожидал вестей о здоровье мамы. Все вокруг произошедшее с того дня, казалось ему страшным сном. И сейчас он очнется, и окажется, что мама жива, что на заводе его ждут.

Но нет. Реальность была несокрушимей бетона.

Минуты ожидания тянулись вечностью. Чудилось: сейчас кто-то крикнет: смотрите-ка, вот именно он украл два мешка полновесных советских рублей. Но нет: каждый шел по своим делам.

— Ну? — спросила подошедшая Валя. — Чего он там еще натворил?

— Его… Пашку подрезали. Зовет тебя к себе, просит перевязку сделать. Ну и обезболивающего…

— Ему надо в больницу.

— Он не хочет, говорит, что нельзя. Его ищут те, кто подрезал.

Валька кивнула, но лицо ее не выражало ничего хорошего.

— Где он? У тебя дома?..

— Нет. Туда ему еще нужно дойти.

Валентина кивнула еще раз.

— Хорошо, я сейчас отпрошусь. Жди.

Девушки ушли. Их не было еще около получаса. Наконец, появились обе в цивильных платьях. У Валентины в руках была безразмерная женская сумочка

— Ну что, пошли? — сказала она.

Аркадий взглянул на Викторию.

— Я с вами, — пояснила та.

— Тебе лучше остаться, — заметил Аркадий.

— Я сама решу, что мне лучше.

И они отправились по улице Блажевича — долгой, прямой, тенистой.

-

От памятника Ленину на одноименной площади Донецка, от обкома партии до алюминиевого Сталевара на въезде в Мариуполь обкомовская «Волга» ехала пятьдесят минут. Мчалась, прямо скажем, нарушая правила. А первый секретарь обкома, занимающий заднее сидение автомобиля, лишь торопил водителя.

Легушева-старшего бесило то, что почти час, проведенный в дороге, как бы выпадал из жизни. Он не знал, что твориться в Донецке, что твориться в Жданове, не мог руководить ничем и никем. В машине стоял «Алтай» — мобильный телефонный аппарат, размером с небольшой чемодан, но уже на окраинах Донецка созвониться через него с кем-то было большой удачей.