Борис Акунин - Просто Маса [с иллюстрациями]

— Добро пожаловать, дорогой гость.

Быстро нацепив хитрые очки, дорогой гость для убедительности постучал палочкой по земле и шагнул внутрь.

Где-то неблизко играла веселая музыка — модный танец чарльстон. В мерцающем сиянии иконоскопа маячил немолодой господин в смокинге и бабочке, с вежливой полуулыбкой на неподвижном, будто деревянном лице. Кончик тонкого носа чуть подергивался, как у принюхивающейся собаки, ноздри раздувались.

— Позвольте тросточку. И шляпу — если вы в шляпе.

Слева виднелась вешалка для головных уборов, справа подставка для тростей. Их тут было, как ружей в казарме.

— Вы у нас впервые. Должно быть, недавно вступили. Я метрдотель Хомэросу. Прошу любить и жаловать.

Нормальный японский метрдотель уже десять раз низко поклонился бы, а этот даже не шелохнулся. Но это была не самая большая странность. Даже совсем не странность, с учетом специфики клуба.

— Откуда вы знаете, что я здесь впервые?

Известно, что слепые иногда умеют распознавать тончайшие индивидуальные особенности голоса, но ведь Маса пока не произнес ни слова.

Улыбка Хомэросу стала чуть шире.

— У меня очень развито обоняние. Как у лягавой собаки или у полицейской ищейки. Раз вдохнув аромат, я запоминаю его навсегда. У каждого человека свой неповторимый букет. А уж ваш — такой интригующий, что ни с кем не спутаешь.

— И чем же я пахну? — насторожился Маса.

— Если не считать пиво «Асахи», суси с лососем и нежирным тунцом, маринованную редьку, салат из водорослей… — очень точно перечислил его обеденное меню метрдотель и слегка запнулся. — …Вы пахнете силой, храбростью, странствиями и мужественным одиночеством с привкусом тоски по тому, чего не вернуть.

Э, брат, да с тобой нужно держать ухо востро, подумал Маса. А гений обоняния продолжил:

— Как прикажете к вам обращаться? У нас многие выбирают особое клубное имя, позаимствовав его у кого-нибудь из великих предшественников.

«Каких предшественников?» — чуть не спросил Маса, но сообразил: наверное, великих слепцов. «Хомэросу» — это ведь Гомер.

— Лучше зовите меня… «мистер Чарльстон».

Оркестр наяривал так задорно, а сердце в предвкушении увлекательной ночи так азартно билось, что ноги пританцовывали сами собой.

— Проводить вас к столику, Тярусутон-сан?

— Где вся публика, туда и ведите.

— Дайте руку. Я буду считать шаги вслух, — предупредил Хомэросу. — Впрочем, у нас тут всё устроено очень просто и удобно. Только один поворот.

Поскольку музыка звучала негромко, Маса ожидал, что зал находится на изрядном расстоянии либо впереди какие-то плотные двери, но через десять шагов, за первым же углом, засияла широкая арка, сразу за которой зеленели, розовели и голубели призрачные столики. Просто джаз-банд, оказывается, играл удивительно тихо. Должно быть, слишком резкий шум мучителен для слуха здешних завсегдатаев, догадался Маса.

Людей в зале было порядком. Многие сидели поодиночке, но были и компании. У стены, например, целая стайка молодых женщин.

— Предпочитаете посередине или у стены?

«Где получше обзор», — едва не ляпнул Маса.

— Посередине, чтобы всё слышать.

— Позвольте руку. Вот здесь приборы, здесь салфетки. Пепельница и спички. Хотя вы ведь не курите… А это наше меню.

В ладонь легла совершенно белая картонка, покрытая выпуклыми точками.

— Обратите внимание на третью позицию. Новинка от нашего шефа — пальчики оближете! Мэтр Араго — француз из Парижа. Потерял зрение на войне, а до того работал в знаменитом ресторане. Потом научился готовить заново, и лучше прежнего. Его блюда особенно славны своими изысканными ароматами. А имя мастер взял в память о великом путешественнике Жаке Араго [124], который даже ослепнув, продолжал исследовать мир.

Выслушав это любопытное, но бесполезное для расследования сообщение, Маса решил, что пора переходить к делу.

— Прошу вас впредь меня жаловать, — произнес он стандартную в такой ситуации формулу направленной в будущее благодарности. — Это вам.

Протянул купюру из средств, выделенных банком на расходы. Метр принял бумажку деликатно, двумя пальцами за уголок, и все равно моментально определил, что это десятка. Вряд ли он когда-либо получал столь щедрые чаевые.

— Ооо, безмерно благодарен! — (А все равно не поклонился). — Чем еще могу я вам помочь, Тярусутон-сама?

— Расскажите мне про гостей. Кто здесь сегодня? — для разбега спросил Маса.

Хомэросу наклонился к самому уху. Шептал еле-еле, пришлось напрячь слух. Еще и чертова музыка мешала. Она уже не казалась Масе тихой.

Рассказ был такой:

— За соседним на запад столиком — знаменитый массажист Иино-сенсей, который в клубе известен как Такэда Нобутика. Ну, помните по урокам истории: это слепой сын князя Такэды Сингэна, покончивший с собой, чтобы не попасть в плен к Оде Нобунаге.

— Как же, как же, — кивнул Маса, в своем трудном детстве учившийся только бандитским наукам.

— За столиком на северо-северо-западе… — (Там потягивал коктейль бриллиантиновый щеголь с хризантемой в петлице). — Сидит Эротосфен-сан, наследник торгового дома «Ёцукоси». Очень богатый и очень веселый господин, с экстравагантными манерами. Он учился за границей, поэтому иногда бывает груб. Заранее прошу за него извинения.

— Он что, увлекается математикой? — спросил Маса, знавший западную историю, особенно научную, лучше отечественной. — Ведь грек Эратосфен первый рассчитал окружность Земли.

— Нет, он эротоман, увлекается эросом… Обратите внимание на господина, который отсюда на юго-востоке, через два столика. Это Тиресий-сенсей, прославленный гадальщик. Вы, конечно, слышали про него. Один из отцов-основателей нашего клуба. Мы даже названы в его честь.

На седобородого отца-основателя Маса посмотрел с особым вниманием, хотя вообразить почтенного старца карабкающимся на банковские ячейки было затруднительно.

— На юг от вас господин Отани, главный специалист парфюмерной фабрики «Канэбо». Взял себе имя в честь Отани Ёсицугу — слепого самурая, который после разгрома при Сэкигахаре спросил: «Мне уже пора делать харакири? А то я не вижу»… Ах да, у стены на юго-юго-западе супружеская пара. Оба музыканты. Счастливо прожили вместе сорок восемь лет, состарились. Собираются прожить еще два года, а на золотой юбилей вместе уйти из жизни — красиво, на берегу моря, как герои пьесы «Самоубийство влюбленных на Острове Небесных Сетей» [125]. И зовут их так же: Дзихэй и Кохару.

Маса поглядел на голубков с завистью. Есть же люди, которые заранее все планируют. Молодцы. Придумали, как обмануть одиночество.

— Советую вам потом подойти к большому столу на дальнем востоке, где всегда сидят наши красавицы. — Гомер говорил про молодых женщин, с самого начала привлекших внимание Масы. — Если какая-то из них вам придется по вкусу и обонянию (шутка сопровождалась хихиканьем), можно договориться за умеренную цену. У нас имеются отдельные кабинеты.