Борис Акунин - Просто Маса [с иллюстрациями]

— Что ж, коли так… — медленно произнес Маса, — пожалуй, нанесу старичку еще один визит и я. Возьму его за шиворот.

— Я пойду с тобой.

— Зачем? — удивился он. — Добыча, пусть небольшая, уже твоя. Быть со мной ты не хочешь, предпочитаешь жить одна. Ну и живи себе. Ты сообщила мне очень важные сведения. Мы в расчете. Я на тебя зла не держу. Прощай.

— Нет. Без меня тебе будет трудно проникнуть в дом. Ты попадешься.

— Тебе-то что?

— Сама не знаю… — Мари опустила голову. — …Я очень странно себя чувствую. Всегда жила на свете совсем одна, в темноте. Даже когда научилась видеть… Вокруг никого живого, только тени и звуки. А сейчас возникло неприятное ощущение… будто рядом есть еще кто-то… живой.

— «Кто-то»? — язвительно переспросил он.

— А может, и нет никого, показалось, — сердито ответила она. — Так едем мы брать за шиворот хранителя Кокусуй или нет? Уже полночи прошло!

На шоссе они остановили грузовик, возвращавшийся из дальнего рейса. Мари немножко поворковала с водителем, сунула ему купюру, и заколдованный бедняга согласился отклониться от маршрута. Куда бы он делся? Ночью лисицы всесильны.

Через стену благородный ронин и неблагородная воровка перелезли без проблем. Пошли темным парком.

— Дверь открою я, — сказала Мари. — У меня отмычка. Пойду первой, ты за мной. Перегородки широко не открывай. Протиснулся в щель — сразу задвинул.

— Почему?

— Потому что, если подует сквозняк, лысые охранники насторожатся. У глухих в этом смысле особенные способности. И ступай полегче. Вибрацию пола они издалека чуют.

— Ты же говорила, они дрыхли, как черепахи.

— Не просто так. Я им помогла.

— Как?

Не ответила. Всё это Масе не нравилось. Что это она раскомандовалась? И почему темнит? Но до поры до времени он терпел.

Надо отдать специалистке должное — замок она вскрыла быстрей и ловчей, чем это сделал бы сам Маса. По темному дому вела уверенно, предупреждая шепотом о ступеньках и приступках.

Перед высокими плотными сёдзи остановилась. Показала жестом: стой. Вынула какую-то щепочку, щелкнула зажигалкой. Чуть раздвинула перегородку, положила дымящуюся щепку на пол. Снова задвинула.

— Что за странные манипуляции? — подозрительно спросил Маса.

Негромко, но и не особенно тихо она сказала:

— Это комната, в которой спят охранники. Только через нее можно попасть в хозяйскую спальню. Такая у него система безопасности, очень примитивная. Если что, старику даже ретироваться некуда. Из спальни нет ни потайного хода, ничего. Окна узкие, не пролезешь, да и не в том он возрасте — через окно сигать. Сразу видно, что никто никогда не пытался до Курано добраться. Главная его защита — полезность для больших людей и всеобщее благоговение. А ты своими поисками угрожаешь эту защиту разрушить. Как же тебя не грохнуть?

— Ты выбрала не самое удачное время для лекции, — зашипел Маса, недовольный ее медлительностью. — Мне не терпится добраться до старого негодяя! Чего ты тянешь?

— Жду, пока подействует снотворное. Я же сказала: охранники крепко дрыхли, потому что я им помогла. В тетради Тацумасы есть рецепт чудесных курительных палочек, которые способны усыпить даже лошадь…

Она взглянула на часики. Темнота ей была нипочем.

— Пора. Можешь идти. Главное не наступи на охранника, который спит прямо перед дверью в спальню. И повяжи на лицо вот эту повязку. Она пропитана особым раствором, чтобы тебя не заклонило в сон.

— А ты?

— Ты ведь дряхлого старика не убьешь, хоть он и гадина. Верно? — спросила Мари.

— Не знаю, — буркнул он. — Очень хочется.

— Ты не можешь убить того, кто не защищается. Я тебя достаточно знаю. Так зачем же мне, чтобы Курано меня увидел? Нет уж. Вы беседуйте, а я лучше тут подожду.

Это правильно, подумал Маса. Если я вытрясу из Курано его патриотическую душу, Мари необязательно видеть эту неприятную сцену.

В комнате охраны оказалось не так темно, как в коридоре. Через окна проникал лунный свет.

Двое слуг спали на футонах у стены. Один, как и предупреждала Мари, лежал прямо поперек неширокой двери.

Маса осторожно повернул ручку. Засова нет. Оно и понятно. Курано в таком возрасте, когда лучше от слуг на ночь не запираться — вдруг сердце прихватит или еще что.

Щель засочилась мягким светом. Маса заглянул.

Несмотря на глухой предрассветный час Курано не спал. В мягком свете старинной масляной лампы было видно низкую постель, белый лист и держащие его узловатые пальцы. Старец читал или что-то рассматривал. При этом тихо бормотал.

— «Суть ее обман, а сущность пустота. Крутись, Риннэ [145]», — разобрал Маса, прислушавшись.

Дребезжащий голос повторил трехстишье снова. И снова. И снова.

Сонная мантра — вот что это было. Старинное средство от бессонницы. В прежние времена верили: если не мигая смотреть на картинку с изображением Колеса Сансары и повторять заклинание, рано или поздно уснешь. Медицинский пузырек на тумбочке тоже стоял, но, видимо, сегодня веронала оказалось недостаточно.

Что же, поспать Курано-сенсею нынче в любом случае не судьба.

Толкнув дверь, Маса вошел.

Услышав скрип циновок, лежащий опустил листок.

Он не спросил «кто это?», а лишь сделал сердитое движение рукой. Должно быть, не разглядел в полумраке, что за гость к нему явился. Подумал, кто-то из слуг.

— Здравствуй, сволочь, — громко сказал Маса и сдернул повязку.

Засмеялся, потому что морщинистая физиономия Курано исказилась от ужаса.

— Плохой сон. Лучше бы я не засыпал, — пробормотал старик и ущипнул себя за руку.

Развлекаясь, Маса закачался, словно бесплотное привидение, и замогильным голосом провыл:

— Ты отправил меня на тот све-е-ет, как и твоего благодетеля Тацума-асу, моего отца-а-а… Но я прислан за тобо-ой. Твое время наста-ало. Тебя ждет самый страшный закуток Ада, предназначенный для подлых предателей. Уууу!

К сожалению, Курано в привидение не поверил.

— Это ты? — взвизгнул он, вскинувшись. — Тебе конец! Сейчас прибежит охрана!

Он ткнул пальцем в какую-то кнопку, и зажегся яркий свет. Причем, кажется, не только в спальне, а сразу во всем доме. Оказывается, здесь все-таки было электричество.

Но охрана не прибежала.

Через несколько секунд, когда глаза приспособились к освещению, Маса приблизился к ложу. Сел на татами, сложил руки на груди.

— Поговорим?

В лице Курано уже не было страха.

— Ты — моя карма, — тихо проговорил старик. — Я понял это сразу, как только тебя увидел.

— Позавчера?

— Нет, шестьдесят пять лет назад. Когда Тацумаса гордо предъявил ученикам своего сына. Я сказал себе: «Мне никогда не возглавить школу. Этот кусок розового мяса обокрадет меня». Во всем виноват ты! Ты сделал меня тем, чем я стал!