Дмитрий Ольшанский - Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход

Он указал на письмо с императорской печатью.

– Мой брат сообщает, что в столицу прибыл Джулиано Чезарини. По слухам, кардинал имеет большее влияние на короля Владислава.

– С какой же целью он явился в Константинополь?

– Это тебе и предстоит узнать. Я хочу, чтобы ты присутствовал на этих переговорах. Станешь моими глазами и ушами, так как мне больше не на кого положиться.

– Как прикажете, – склонил голову я. – Хотя мне и жаль покидать вас в такой момент.

– Не волнуйся, на нас с тобой сражений еще хватит, – улыбнулся Константин.

Получив приказ отправляться на рассвете, я покинул шатер Константина и немедленно разыскал Далматаса, которому и рассказал в подробностях, что случилось в Патрах.

– Вот список людей, которые вызывают подозрения. Ты должен проверить каждого, кто находится сейчас в войске.

Иоанн пробежался глазами по списку.

– Архонты, сановники, гвардейцы и даже предводители некоторых тагм! – процедил сквозь зубы Иоанн. – Как такое возможно?!

– Тебе и предстоит это узнать, – ответил я. – Но если все это правда, нам всем грозит серьезная опасность.

Иоанн Далматас понимающе кивнул. Я знал, что более надежного и исполнительного человека мне не найти.

Решив эту проблему, уже на следующий день я отправился в путь. Верный Фока сопроводил меня до самого корабля, а когда пришло время подниматься на борт, едва не прослезился.

– Я очень скоро вернусь, – успокаивал я своего друга. – А ты присматривай за Анастасией и, если обнаружишь за ней какие-нибудь странности, сразу сообщай мне.

– Об этой не беспокойся, – послушно закивал великан.

– Ну, прощай. – Мы заключили друг друга в объятия, и я взошел на корабль.

К моей удаче, ветер оказался попутным, и всего через несколько дней на горизонте появились величественные стены и башни древнего Константинополя.

Однако по прибытии меня ожидали печальные вести – накануне после двухнедельной агонии скончался Марк, митрополит Эфесский. Весь город пребывал в великой скорби – люди искренне любили и почитали его. Мне было горько слышать эту новость, но еще больнее сознавать, что меня не было рядом, когда это случилось.

Марк Эфесский верил, что ступает дорогой истины, и боролся за нее до последнего своего часа. Я молюсь, чтобы небеса приняли его добрую и чистую душу, в которой не было ни зла, ни лицемерия, а лишь любовь и сострадание.

Зайдя домой, я расцеловал своих детей и обнял супругу. Елена была счастлива вновь видеть меня, но я не мог заметить, как сильно она исхудала. Наш маленький Алексей снова оказался между жизнью и смертью, и жена, забросив прочие дела, возносила молитвы о его здоровье и не покидала опочивальню сына. Опечаленный страданиями своих близких, я бросился к Алексею и весь день провел рядом с его маленькой кроваткой. Глядя на измученного болезнью ребенка, я корил себя за прошлое. За свое предательство и слабость. Возможно, это и есть кара, которую посылают небеса за мои ошибки? Сын, который расплачивается за грехи отца… Но разве это справедливо?

Прижимая ребенка к груди, я хотел принять на себя его страдания и муки. Алексей должен жить! Об этом я просил небеса, но так и не услышал ответа…

* * *

Проведя бессонную ночь у постели сына, я отправился во дворец. Иоанн принял меня без задержек. Он был бледен и подавлен – смерть митрополита сильно опечалила его. Но ему не терпелось узнать, как разворачивается кампания Константина на Пелопоннесе и Балканах.

– По счастью, все идет хорошо, Ваше Величество, – отчитался я. – Но успех будет сопутствовать нам лишь до тех пор, пока турки не бросят против нас все свои силы. Если это произойдет, удержать занятые территории мы вряд ли сможем.

– Об этом можешь больше не переживать, – голос Иоанна переменился. – проблему с турками мы смогли решить… По крайней мере на ближайшее время.

– Простите, государь, но каким же образом?

Император улыбнулся. И хотя улыбка эта выглядела несколько устало, было отрадно сознавать, что она иногда еще озаряет лицо василевса.

– Ты увидишь все сам, Георгий, – заверил он.

– Имеет ли это какое-то отношение к визиту Чезарини? – поинтересовался я.

– Имеет, – признался Иоанн. – Однако это лишь одна часть моего плана.

– Но турки уже заключили перемирие с Владиславом. Война на западе окончена!

– Ненадолго, – все так же загадочно проговорил император. – Я уверен, что латиняне не заинтересованы в мире с султаном. Сейчас османы ослаблены как никогда – три года беспрерывных войн истощили их силы. Армия султана деморализована, угроза вторжения нависла над Анатолией, а на границах то и дело вспыхивают мятежи. В такой ситуации мирное соглашение выгодно лишь Мураду, который хочет выиграть время перед новой большой войной. На западе это должны понимать, а если нет, мы постараемся им это объяснить!

– Но крестоносцы сильно истощены недавним походом, – пытаясь разгадать замыслы императора, напомнил я. – Кроме того, Владислав дал клятву, что будет соблюдать условия мирного договора…

– Любые клятвы нарушаются во имя политики! – сказал Иоанн. – Клятва – это лишь слова, которые не стоят абсолютно ничего. Тебе ли не знать об этом?

Я почувствовал упрек в его словах и не стал продолжать спор.

– Полагаю, Рим дал вам недвусмысленные обещания в поддержке? – осторожно попытался выяснить я.

– Да, но не спрашивай больше ни о чем, – предупредил император.

– Как прикажете. Могу ли я лично встретиться с Чезарини?

– Ты опоздал, он уже покинул Константинополь.

«Проклятие! – подумал я. – Даже здесь время играет против меня!»

– У тебя было к нему какое-то дело? – в голосе Иоанна я уловил нотку подозрения.

– Константин хотел узнать, какие планы вынашивает Рим в отношении латинских владений на Балканах, – как можно убедительнее солгал я.

– Все латинские княжества на Балканах должны принести нам ленную присягу, – сказал Иоанн. – В противном случае Константин может поступать с ними по своему усмотрению.

Я хотел уже откланяться, когда Иоанн неожиданно спросил:

– Надеюсь, Константин не ведет никакой игры за моей спиной?

Вопрос императора смутил меня. Неужели он поддался лживым наветам Феодора и Димитрия? Неужели считает моего господина своим врагом?

– Как вы могли такое подумать, государь? – укоризненно воскликнул я. – Константин скорее умрет, чем предаст вас.

– Хотел бы в это верить, – как можно серьезнее ответил император. – Мой брат всегда был честным и открытым человеком. Едва ли он будет замышлять что-то против своего императора, но вот его окружение… Они могут попытаться использовать Константина как орудие борьбы против меня. Ведь такой человек может легко взять власть, если захочет.