Сёстры Кузнецовы - Особняк с видом на счастье

– Что ты мне посоветуешь?

– У счастья есть один недостаток: не всегда знаешь, что оно с тобой, – ответила я.

– Я поняла, – сказала Ульяна и сжала мою руку.

Закончилось моё расследование в Колывановском доме, но связь с этим семейством не прервалась из-за… доктора, Стефана Карловича, который разыскал меня и иногда стал наносить визиты, дарить красивые букеты цветов и бонбоньерки с моими любимыми конфетами фабрики «Жорж Борман». Что я не люблю просто шоколад ни бельгийский, ни швейцарский, я призналась доктору, ещё когда жила у Колывановых. Одним словом, ухаживал Стефан Карлович за мной, по выражению Александры, «пронзительно-выразительно». Не могу сказать, что мне это было неприятно, но особых восторгов эти отношения (если это можно назвать отношениями) не вызывали. Но был лишний повод узнать новости о Колывановых.

У Нины и Владимира Прохоровича родилась дочь, назвали её Клавдией. Она очень хорошенькая и послушная, по словам моего поклонника, чистый ангел. Сергей, племянник Колыванова, работает теперь на фабрике главным художником, они выпустили новую коллекцию, в коллекцию входят сервизы в одном стиле: обеденный, чайный и кофейный. И эта коллекция очень популярна у покупателей. Андрей и Ульяна приобрели собственный дом, живут душа в душу, у них родился четвёртый ребёнок, девочка, назвали в честь бабушки Гликерьей. Клавдия Прохоровна удалилась в какой-то монастырь на Селигере, изредка пишет оттуда сыну.

Но, к сожалению, часто рядом с радостью и счастьем находит место горе и беда. Не обошли они и Колывановых. Антонина погибла во время террористического акта, организованного ею самой. Она хотела взорвать полицейский участок, а взрывное устройство сработало раньше времени, прямо у неё в руках, кроме самой террористки, никто не пострадал. Её буквально разорвало на куски, по словам доктора Стефана, хоронить было нечего.

Конечно, и братья, и особенно отец, очень тяжело переживали это несчастье. Но время шло, боль не уходила, но становилась не такой острой, а жизнь продолжалась и брала своё. Кстати, эта трагедия очень подействовала на Татьяну. Она изменилась в лучшую сторону. Исчезли её экзотические друзья, её часто видят в церкви. Татьяна организовывает благотворительные спектакли, собрав труппу из актёров любителей. А декорации к этим спектаклям, по словам Татьяны, «создаёт кузен Серж». Вот это вот всё я узнала от доктора.

В день моих именин рано утром раздался звонок в дверь, и Антип принял у посыльного букет роз и большую нарядную коробку. Сгорая от нетерпения, я развязала пышный бант и увидела великолепный фарфоровый сервиз. На дне тончайших чашечек переливалось золотом клеймо «Фарфоровая фабрика В.П.Колыванова, художник С.П.Прохоров. Кофейный сервиз “Утро Матильды”».

«Вечер ничего не обещал». С подобной фразы часто начинаются модные любовные романы. Но мне-то как раз вечер обещал, точнее не вечер, а моя кухарка Лукерья: она предупредила меня, что на ужин будет новый суп с «крокодилками» (видимо, имелись в виду фрикадельки), а ещё какое-то невероятное блюдо под названием «гусарская печень». Я надеялась, что для блюда будет использована всё-таки печень гуся, а не гусара, и уже представляла, как после ужина сяду в кресло у камина: потрескивают поленья, в руках у меня модный роман про ничего не обещавший вечер, я воображаю себя героиней романа, герой подозрительно похож на Святослава… И ничего не мешает моему спокойствию. Мой помощник Алексис упорхнул на свидание с очередной «очень приличной барышней», которая через две недели, а то и раньше, окажется «очень большой эгоисткой». Нужно запереть кабинет и подняться на второй этаж, где я живу. Но тут в дверь робко постучали. «Войдите», – без энтузиазма откликнулась я. На пороге возникла необычная посетительница. Вернее, выглядела она как раз обычно: старушка лет за семьдесят, мещанка, в тёмном салопе и шали, одежда добротная, новая, опрятная. Необычным было то, что такая женщина пришла в контору к частному сыщику.

С первого взгляда было понятно, что не может быть у неё болонки по имени Пегги или Молли, а если и есть собака, то это Полкан или Трезор во дворе на цепи, который не потеряется ни при каких обстоятельствах. И нет у неё мужа, а если даже и есть, то не станет она следить за ним, чтобы уличить в неверности при помощи частного сыщика за деньги. И, уж, конечно, не имеется у неё перстня с бриллиантом (изумрудом, рубином), который присвоила себе горничная Глаша (Даша, Маша), которую надо быстро вывести на чистую воду. Между тем старушка представилась: «Перепетуева Пелагея Поликарповна, лавочница». И с гордостью добавила: «Мне ваш адрес дала дворничиха». Это было сказано таким тоном, словно, мой адрес ей дала великая княгиня. Указав посетительнице на кресло, я задала обычный вопрос: что вас ко мне привело? Ответ был ошеломляющим: смертоубийство. Я испугалась:

– Это не ко мне, это в полицию надо.

Собеседница меня успокоила:

– Я там уже была, велели опосля прийти.

– Опосля чего? – недоуменно поинтересовалась я.

– Опосля смертоубийства. Как оно случится, так и приходить велено.

– Так оно ещё не случилось?

– Да нет же, я к вам для этого… перевоплощения пришла.

– Для чего, простите? Для предотвращения?

– Для него самого.

Этот бестолковый диалог мне начинает надоедать, и я устало спрашиваю:

– И вы думаете, я могу его предотвратить?

Тут Перепетуева неожиданно резко ответила:

– Сможете, коль вам за это деньги платят.

Я окончательно сдаюсь и прошу рассказать суть дела.

Рассказ моей посетительницы был одновременно и простым, и непонятным. Много лет назад муж Перепетуевой и его ближайший друг Назар Меркулов решили открыть небольшую бакалейную лавочку. Дело пошло, богатство не нажили, но зажили безбедно, а потом и зажиточно. Жены помогали мужьям. У Перепетуевых подрастала дочь Агриппина, в семье Меркуловых детей было много, но бог их всех прибрал, выжил один Захар. И как-то так само собой вышло, что всем стало понятно: Агриппина и Захар поженятся и будут хозяйничать в своей уже общей лавке. Так всё и получилось, родились дети: дочь Таисия, а через несколько лет сын Николка.

Время шло, скончался муж Перепетуевой, через несколько лет один за другим умерли родители Захара. Пелагея Поликарповна осталась жить с дочерью и зятем, помогала в лавке, возилась с внуками. Но свалилась на семью страшное горе: Агриппила скончалась, отравилась грибами. Всё пошло прахом, Захар запил, дела забросил, наёмные приказчики, по выражению Перепетуевой, «воровали кто сколько пожелает», дом был заложен.

И тут появилась Дунька-вертихвостка, горничная докторши. Повадилась ходить в лавку – раньше только кухарка закупала продукты, теперь Дунька взялась ей помогать, и вокруг Захара «так и сигает, так и сигает». Ботиночки «пофигурнее» наденет, а когда через лужу возле лавки переступает, юбочку подымает. Она-то с барыней своей и заграницей жила, та всё какими-то водами лечилась, а у самой муж доктор. Как можно водой лечиться, да ещё за деньги?