Алексей Климин - Акциденция

– Так вот, – тут и Наталья продолжила говорить, – мы оказались в лавке у Степана Захарыча, когда завыла серена, я до этого там ходила, все выспрашивала, а хозяин косился на Прола Арефьича и ничего стоящего по нашему делу не говорил. Потом все забегали, Степан Захарыч хотел всех выставить из лавки, но Прол Арефьич ему не позволил, а зазвал еще с площади народа человек двадцать, и велел всех укрыть в подвале. Там женщины в основном перепуганные были – метались бестолково, голосили и даже сами в дома укрыться почему-то не пытались. Степан Захарыч, понятно, не хотел никого к себе вести, но и спорить не посмел, и пришлось-таки ему сопроводить нас всех вниз. Мне кажется, Прол Арефьич уже тогда сразу придумал, как невзначай к закромам мясника подобраться. А я ж не дура, и тоже смекнула, что к чему, и огарок свечной, что возле прилавка стоял, прихватила. К тому же, зажигалка из стреляной гильзы у меня уже имелась… мне ее один парень, когда его из госпиталя нашего выписывали, подарил на память… – и покраснела.

По мере продвижения сбивчивого рассказа Натальи капитан все больше хмурился и поджимал недовольно губы.

– А подвал у мясника, скажу я вам, – продолжала расходиться девушка, забывая даже от ломтя, что держала в руке, откусывать, – огромный, вроде нашего. Народ набился в большое крайнее помещение и дальше никто не пошел.

– Кроме тебя? – мрачно уточнил Михаил Лукьянович.

– Угу. Так мы же для того туда и пришли! Степан Захарыч не отходил от Прола Арефьича, а тот держался у самой лестницы, то и дело поднимаясь к крышке и якобы прислушиваясь, что происходит наверху… а може и правда слушал, не знаю. Женщины волновались, некоторые плакали, двое детей при них точно, все двигались, никто не сидел почти… в общем, я под эту суматоху прошла дальше, а потом, когда совсем видно ничего не стало, зажгла свечу.

– Наталья, ты вообще хоть понимаешь, как рисковала?! – не выдержал капитан.

– Понимаю, а что делать-то было? – тяжело вздохнула на это девушка, но сразу продолжила рассказ: – Там, в самой глубине подвала, я обнаружила еще одну крышку, открыла ее, а там ледник. Я туда конечно не полезла…

– Хоть на этом спасибо Господи! – не удержавшись, воскликнул Михаил Лукьянович и ударил с досады ладонью по столу. – Вот ведь до чего довела! Я, человек партийный, бога вспомнил! Ну, Наталья!

– Нет, ну я же не полезла?! Я по-умному сделала – легла на пол и опустила руку с огарком вниз. А там, прямо около лестницы, штук шесть туш валом лежит. Дальше еще были, но я их не разглядела. А у этих мясо темное, так что точно не свиные они, но и не говяжьи – копытца маленькие, ни как у коров, а мельче и острее… хотя ножки длинные… может олеников? – и всхлипнула.

Вот же девчонка! Тут город под бомбежку попал, а она про туши мясные вспоминает, и разреветься готова… оленики, глядишь ты…

– Ты оттуда выбралась благополучно? Тебя никто не видел? – поторопил ее капитан, тоже видно испугавшись, что та сейчас из-за убитых оленей рыдать начнет.

– Все нормально. Я еще, когда пробралась в то помещение, где все остальные были, посидеть в уголку успела немного. А когда все полезли наверх, то Степан Захарыч мне сам еще и помогал. Я кряхтела и охала, как положено старой бабке… и "спасибо Господи" приговаривала… – последнее девушка произнесла еле слышно, при этом, исподлобья поглядывая на начальника.

Когда капитан и Наташа уехали, я взялся за папки с делами, что лежали у меня на столе.

Нет, какого-то понимания, чем это может мне помочь, не добавилось. Но, как сказал Михаил Лукьянович, начинать с чего-то надо было. По крайней мере, я должен был разобраться в исходных данных.

По делу убийства моего предшественника ничего важного не обнаружилось и в остальных имеющихся бумагах. Свидетели, если их так можно было назвать, ничего не видели, а слышали только шум. Да и шум тот подняли две местные шавки, на лай которых привыкли внимания не обращать.

А обнаружил тело Илья Семенович Золиков, хозяин того дома, возле забора которого и лежал убитый. И вышел-то он только потому, что это его собака затихать никак не хотела. Так что видеть он ничего не видел, но вот тело стронул с места, посчитав, что это просто какой-то пьяный лежит. И хотя это явление довольно редкое по нынешним временам, но ничего другого мужику в голову сразу не пришло.

Как было видно из показаний означенного Ильи Семеновича, успокаивать псину он выходил раза два, но простое цыканье не помогало, и только на третий мужчина решил посмотреть, что так раззадорило кобеля и прошел дальше – за калитку. В общем, из этого следовало только то, что после его слов и, сообразуясь с записями в журнале, можно было более-менее точно установить время убийства.

Из справки, которую выдал врач из госпиталя, что осматривал тело, следовало, что смерть наступила в результате нанесения четырех ударов острым предметом в область живота и правого подреберья, притом решающим оказался тот, что угодил в печень. Острый предмет, предположительно нож, был точно обоюдоострым, с довольно тонким лезвием – не более двух сантиметров в ширину, и в длину максимум двадцать.

При убийстве жертву однозначно удерживали, так как правая рука оказалась заведена за спину даже у перевернутого на бок тела, да и синюшные пятна от выкручивания на запястьях проявились четко. Владимир похоже вырывался, а потому, первые удары и оказались такими смазанными.

Сомневаться в компетентности доктора, который проводил осмотр, причин у меня не было. Поскольку Арсения Маркеловича, чья подпись стояла на итоговом листе, я знал еще с тех времен, когда в местной амбулатории начинали практиковать только что перебравшиеся в слободу из Москвы Паша с Алиной.

Хотя нет… раньше. Марфуша как-то звала его к нам с братом… десятилетним где-то, и нас тогда… сильно несло. Мы-то знали за себя, что просто зелени разной недозрелой нажрались, но молчали стойко, поскольку Марфа отчего-то решила, что это какая-то зараза страшная на нас напала и теперь мы загнемся у нее на руках, а значит, поняв, по какому незначительному случаю серь та нас прихватила, успокоение нервов могло случится, тоже через нас. Путем кидания в сердцах, каких ни то башмаков в нашу сторону, а то и хворостины, способной достать точно. А нам и так было плохенько…

Так вот, Арсений Маркелович нас с Пашкой тогда Марфе не выдал. Велел семенем конского щавеля попоить… но сладкого ни в коем случае не давать целую неделю. В общем, я и в том возрасте уже понял, что доктор наш слободской человек правильный, но серьезный. А уж отзывы о нем того же Павла в дальнейшем, и вовсе укоренили во мне понимание, что врач он знающий.

В итоге выходило, что данных по убийству моего предшественника много, но вот все они не давали и малейшего намека, кем могли быть убийцы Владимира и какова вообще причина нападения на него.