Алексей Климин - Акциденция

– Так, а теперь за стол, и рассказывай, что там в городе, на пристани, – велел капитан.

– Ой, можно я сначала переоденусь и умоюсь, а то лицо и руки сильно зудят… да и не была я на пристани, Прол Арефьич сюда меня сразу отослал, сказал, что все равно в бабкиных тряпках от меня толку мало будет, – попросила девушка и почесала щеку. А потом зацепила кожу ногтем… и стянула целый лоскут.

– Фу, Наташ! Иди, умывайся уже! – возмутилась на это действие Лиза.

– Да ладно, чё особенного? Ужика линяющего что ль не видела?!

– Ужика видела… но сейчас я кушаю… – отозвалась ее собеседница.

Но Наталья ее уже не слушала, а развернулась и побежала бегом, куда-то в сторону парадных дверей. А через полминуты, где-то за стенкой в той стороне, зажурчал звук льющейся воды. Наверное, водопровод у них в ту комнатку возле передней был проведен, в бывшую привратницкую.

– Она вообще-то молодец, – сказала мне Лиза, – никогда из роли не выбивается в ответственный момент. Это она видно действительно сильно спешила из нижней слободы.

– Хорошо грим и костюм подобрали, – кивнул я в ответ, – я сначала и не сообразил, что старушка не настоящая, даже когда влетела сюда как молодая.

– А с этим нам Альберт Ирживич помогает, – стал объяснять мне чудеса перевоплощения своей сотрудницы Михаил Лукьянович, – это бывший руководить самодеятельного театра, я упоминал сегодня про него. Сейчас-то как-то не до театров стало, да и артисты нынче кто где… а он старик деятельный, на месте ему не сидится, вот и взялся нам помогать на правах консультанта. Кем уж он точно при театрах в столицах был – не ведаю, говорит, что антрепренером, но думается, что много кем побывал. Уж больно сведущ он во всех этих актерских тонкостях.

– А не боитесь стороннего человека привлекать? – спросил я.

– Ну-у, у нас-то, по сути, и выбора не было, – протянул капитан, – городок маленький, новый человек, тот, что на постоянное место жительство прибывает, быстро узнаваем становится. Порой и недели не пройдет, а все уж знают, кто он, откуда и чем занимается. И уж нас-то точно все в лицо знают. А в работе такое иногда мешает – нужно что-то узнать, рассмотреть попристальней, не привлекая к себе внимания. Поговорить с кем-то, как вновь. Так что, когда Наташа с этой идеей пришла к нам с Арефьичем, мы, подумав, ее приняли. А Альберт Ирживич себя пока только с хорошей стороны зарекомендовал. Никто от созданных им и исполненных Наташей старушек, парнишек, разбитных цыганистых девиц… – замолк, видно вспоминая, а потом все же спросил у Лизы: – Кто еще-то был?

Та с готовностью дополнила:

– Обездоленная монашка была… Наташу тогда чуть отец Кирилл не раскрыл, в божественном-то она ничего не понимает, комсомолка же.

– Вот, я и говорю, ту монашку только дьякон наш и смог заподозрить, а все остальные жалели, помогали, а главное, разговаривали с ней безбоязненно, – кивнул согласно начальник.

– А пришла она откуда, что-то я не понял, вроде со двора? – спросил я, вспомнив, что заходила «старушка» не в парадную дверь с улицы.

– Всё конспирация, – поднял палец вверх Михаил Лукьянович, – когда Дом культуры строили, несколько дворов снесли, чтоб территорию ему положенную выгадать. По нашей же стороне, у библиотеки и Дома пионеров ни хоздвора, ни сада нет теперь совсем. А с той улицы, что за нами, с подворьями чьих домов те сады смыкались, хозяйства реквизировали полностью – подчистую. Просто выделили землю на окраине – и все. Так вот, а у нас-то вся прилегающая земля на месте и задней частью как раз к одному из таких освобожденных, но не полностью пущенных под территорию Дома культуры подворий, и прилегает. Так там полоса получилась ничья, метров двенадцать шириной, с банькой полуразвалившейся и садом одичавшим. Дык еще удачно сложилось, что напротив того участка и электраздачик установили, что к махине Дома культуры подключен. Так он вид из окон домов напротив, перекрывает. Вот Наталья там и ходит… да и мы, бывает, когда светиться не надобно.

Тут и сама Наташа пришла. Без грима и старушечьей одежды она выглядела так, как и положено выглядеть девушке в двадцать лет – молоденькой, хорошенькой, с длинной густой косой и формой, сидящей на фигуре ладно.

– Фу, прямо задохнулась в этих длинных темных стариковских тряпках! Как бабульки, бедные, ходят в них вообще и не упариваются? – воскликнула она, придвигая для себя стул поближе.

– Наталья Алексевна, отставить пустые разговоры, – строго сказал капитан, – ешь быстрей, нам ехать на пристань надо. Да расскажи, что путного-то узнали?

Та угукнула, схватила половину картофелины, кружок огурца, быстро прожевала давясь, и принялась отчитываться:

– Не хорошо так говорить, конечно, но нам повезло! Ну, именно из-за чего повезло – плохо… но мы нашли, что искали… то, о чем гадали!

– Делом говори, – приструнил ее непонятные восклицания капитан.

– Так я и говорю, когда завыла сирена, мы были в мясной лавке Степана Воронкова, которого уже с месяц подозреваем в сговоре с бандитами. Но улики были косвенные, а вот говорить про него никто не желает…

Она опять запихнула в рот хлеб с салом и стала усиленно пережевывать, а Михаил Лукьянович принялся рассуждать вслух, продолжая тему. Но слушая его, я понял, что это он, видимо, давал расклад для меня больше, объясняя сложившуюся ситуацию.

– Так оно и понятно, мяса нет. То, что получает Воронков через заготконтору – это крохи, всем даже талоны окупить не хватает. Тушенку американскую за счастье считаем. И если кто у него и прикупает мясо сверх талонов, то молчит. Обэхэсесники с Ниженного, которые по нашему вызову приезжали, у него ничего не нашли. Предупредить из наших никто не мог, это мы уже решили – никто кроме нас с Прокопьечем и не знал о вызове, а значит, просто распродался он на тот момент. Но то, что с весны в городе появилась дичь, это мы тоже знаем. Притом, в таком количестве, что об этом говорят, хотя и неявно. Кто-то профессионально ведет охоту в наших лесах…

– Не профессионально, – тихо вставила Лиза, – Саша был охотником, и у него в семье все охотились всегда. Вон, дед Силантий, тоже скоро собирается. Но по весне, когда молодняк совсем маленький, а звери еще мяса не нагуляли с зимы, никто знающий не охотится.

– Правильно напомнила, – согласился с ней капитан, – потому мы, собственно, и решили, что это дело рук бандитов. Это Володя идею подал. Он-то сам в Ниженном долго жил, но вот у него в семье тоже охотники были – и отец, и братья. Так вот, он и говорил, что человек, занимающийся этим промыслом, лес и зверя уважает, и даже в такое время, как сейчас, вековые охотницкие традиции нарушать лишний раз не станет. Тем более, местные знают, что в голодные 30-е, зверя выбили так, что до сих пор его столько нет, как было в самом начале века, а значит, лишнюю живность переводить не станут. Да и охотников сейчас в городе столько не наберется, чтоб мяса в таком количестве добывать. Одни старики остались, вроде отца твоего свекра, Лиза, – кивнул он молодой женщине.