Алексей Климин - Акциденция

Далее… Владимир намеревался сразу же отправится домой, что ясно из прилагаемой докладной записки, в которой изложены разговоры, которые вели с ним дежурившие сотрудники милиции перед выходом из отделения.

Квартировал капитан в доме у семьи Васильцевых, что за № 31 числился по Ситцевой улице. А это уже нижняя слобода, правда, крайняя улица к косогору, так что, считай, следующая за Советской, на которой находится райотдел, но все же она получается втрое длиннее. И я, хоть убей, но не помнил, откуда начинается нумерация – от реки или оврага, который отсекает старую часть слободы от Рабочего поселка и верфей. А потому я встал из-за стола и подошел к карте, что висела на стене, слева от двери.

Карта была старая, еще наверное дореволюционная, а потому многие названия улиц на ней оказались исправленными, а окраинные районы дорисованными.

– Наверху есть другая карта, тридцатых годов – сказал мне Михаил Лукьянович, когда увидел, мой маневр, – но она тоже не так чтоб очень уж точна на сегодняшний день. А эта всегда висела в кабинете начальника, и ее весьма кропотливо дополняли. А когда всех наших мобилизовали и мы с Володей и Арефьичем поняли, что возможно так и придется работать втроем, то с верху ушли полностью и забрали оттуда именно эту карту. А ты что хочешь найти?

– Хочу понять, где находится дом, в котором квартировал Владимир Прокопьевич – не помню начало нумерации по Ситцевой, и не могу сориентироваться.

– От реки всегда нумерация шла, – подсказал мне капитан, – но там берег размыло, так что крайние дома стало топить по весне постоянно, и нынче начинается улица с номеров четыре и пять. А Володя жил почти сразу за перекрестком Ситцевой и Красносельской, знаешь, где такая?

– Да, раньше она называлась Подъемной и шла из нижней слободы сюда, на верхнюю Советскую. На ней, кстати, дедовский дом стоит, а потому, и я жить там стану.

– А-а, понял, у Линчевых… а я все думаю, кого ты мне напоминаешь, уж ненароком помыслил, что были когда-то знакомы, да по старости лет забыл, – усмехнулся мой собеседник, – но ты тоже, вроде, знакомства не признал. На Павла Сергеича похо… гхм, вот, Алина Андревна, значит, невесткой тебе приходится… уважаемая женщина. И нас они, госпитальские врачи, хорошо выручают… своего-то эксперта у нас нет теперь.

– Так если что, к ним обращаться за экспертизой? – спросил я, не столько желая уточнить, сколько надеясь увести поскорей разговор в сторону от своей семьи.

– Да, к ним… а Володю убили на подходе к дому, стоило ему за угол повернуть. Видно с разных сторон перекрестка набежали. Там по нашим прикидкам не меньше четверых нападающих было.

Я тем временем разглядывал карту. Действительно, сразу в глаза бросался искомый перекресток, обозначенный красным флажком и буквально третий дом от него – синим. Еще два места, Архангельское кладбище на Покровской горе и большой квадратик особняка почти рядом с отделом – слободская библиотека, тоже имели тревожно-красные метки.

Я вернулся к своему столу. Усаживаясь, спросил:

– Так я понимаю, верх отделения так и пустует до сих пор?

– Да-а, – кивнул капитан, – Даже позже, когда прибыли девчата, мы решили так все и оставить – в зиму хорошая экономия по дровам выходит. Да так и прижились. Полуподвал еще есть огромный, как обычно в таких домах. Там рабочая комната Марка – пленки проявлять, да вотчина Прокопьича – склад с разным. Камеры правда еще ниже – любили купцы это дело, зарываться поглубже…

Большего он сказать не успел, потому, как где-то вдалеке резко и тревожно завыла сирена. Мое разморенное тишиной и жарой восприятие встряхнулось, и я почувствовал, как тело привычно напрягается, готовясь к действию, а разум трезвеет.

Михаил Лукьянович, меж тем, почти никак не отреагировал и даже не сделал попытки подняться из-за своего стола, только нахмурился:

– Опять бомбить летят, – сурово поджав губы, сказал он.

– Верфь?

– По верфи тоже пройдутся, но сейчас чаще над пристанью сбрасывают. З е рно и овощехранилища еще о прошлом годе разбомбили, так что, весь урожай теперь сразу вывозится на баржах вниз по Волге до Ниженного, чтоб там по железной дороге уже гнать вглубь тыла. Знают это гады, а потому вдоль реки и летят. О-ох, наделают сейчас дел… хоть бы разброса большого не было, а то год назад Причальную да Подъездную подчистую снесли – вплоть до площади, домов пять всего осталось целыми. Из тех домов трое тогда погибло и несколько человек с ранениями в госпиталь попали. Днем вот тоже дело было… дети малые да самые древние старики… беда-а… а если б ночью, так десятками считать бы покалеченных да убитых пришлось… – он тяжело вздохнул и только теперь принялся выбираться из-за стола. – Пойдем наверх, смотреть, что немец поганый на это раз нашему городу принес… что нынче рушить будет…

Сам же, снова открыл скрипучий сейф, достал оттуда два бинокля – большой «командирский» оставил себе, а второй, некрупный, гладкий, похожий на театральный, передал мне.

– А разве мы не должны туда, ближе к пристани, отправляться? – спросил я, пропуская начальство вперед себя в дверь.

– Должны, – согласился он, но тут же добавил, – там сейчас, на Торговой площади, Арефьич с Натальей, так что они туда и отправятся сразу же, как налет закончится. А ты бы, Лизавета, лучше вниз спустилась, от греха подальше, – обратился он к молодой женщине, которая видно ожидала нас, стоя в проходе и нервно комкая в руках то ли бумажку какую, то ли носовой платок.

– Я с вами лучше, Михал Лукьяныч, – покачала та головой в ответ.

– Ну, смотри…

И мы направились к лестнице, что действительно располагалась в задней части здания, и которую я приметил в резкой тени. Второй этаж бывшего Дёминского особняка представлял собой небольшую площадку у лестницы, коридор и несколько закрытых дверей, видимо ведущих в ныне непользуемые кабинеты. Одну из которых и открыл перед нами капитан.

Помещение за ней оказалось проходным, из двух смежных комнат, где стояли пыльные столы и книжные шкафы с пустыми полками. Мы прошли насквозь к дальним окнам.

Слободские кварталы нижней части городка, укрытые от глаз крышей особняка с противоположной стороны улицы, были почти не видны, но вот дальняя сторона Торговой площади, ряды складов за ней и далее – пристань, проглядывались неплохо. Но стоило окинуть глазами раскинувшуюся перед нами картину, как с грохотом хлопнула дверь внизу, а по лестницы застучали скорые шаги не одной пары ног.

Тут же к нам в комнату влетели двое – оба худющие, рыжие и всклокоченные. Первым оказался совсем молоденький паренек, а вторым… второй, девушка. Одета она была довольно странно, а потому, наверное, я сразу в ней особу женского пола и не разглядел. Сбили меня с толку широченные грязные и кое-где латаные штаны на лямках крест-накрест, но вот две косы, подвязанные «баранками», быстро и объяснили мне, что к чему.