Алан Гордон - Тринадцатая ночь

— Я вот о чем сейчас подумал, — сказал Бобо. — Бывает другой вид стрел, с квадратным наконечником. Ее удар сшибает с лошади облаченного в броню рыцаря, то есть никому мало не покажется. Может быть, именно такой стрельнули в затылок Орсино.

— Череп пробит, а вокруг ни души, — задумчиво произнес я. — А дождавшись, когда уляжется суматоха, можно забрать стрелу. Или заранее привязать к ней веревку, чтобы вернуть ее обратно. Конечно, метко брошенный камень привел бы к тому же результату.

— Или камень, выпущенный из пращи. Но с арбалетом меньше вероятность промаха. Вероятно, это его излюбленное оружие. Оружие труса.

— Он может быть кем угодно, но я сомневаюсь, что он трус.

Бобо странно взглянул на меня.

— Можно подумать, что вы восхищаетесь этим типом, — заметил он.

— Ни в малейшей степени. Но меня впечатляет его изобретательность. Месть ведь своеобразный вид помешательства. Как долго он вынашивал ее? Маскировался, шпионил, втирался в доверие. Великолепно проделанная работа.

— А потом он промахнулся, имея вас в качестве отличной мишени.

— Нет. Он намеренно промахнулся. Для начала ему хотелось поиграть со мной. Он не получил бы должного удовольствия, если бы убил меня, не поиздевавшись.

— Может, и так, — с сомнением сказал Бобо. — И все-таки вчерашнее приключение показалось мне каким-то странным. Я не могу пока понять почему, но обязательно разберусь в этом до конца, когда мои мозги вновь начнут нормально работать.

— Попробуй слегка задействовать их сейчас. Как он выглядел?

Бобо прикрыл глаза.

— Я подкрался к нему сзади. Он был в коричневой монашеской рясе с капюшоном. Я закричал в тот момент, когда он выходил на позицию, с которой легко мог попасть в вас. Он развернулся и ударил меня арбалетом. Я заметил лишь черную бородку клинышком и соединяющиеся с ней усы. Лицо почти не просматривалось — он стоял против солнца, да и капюшон многое скрывал. А потом я увидел небо в алмазах, рухнул на землю и долго пялился на кроны деревьев. Извините, образ весьма расплывчатый.

— Мог ли это быть один из наших подозреваемых?

— Бородка не подходит никому из них. Даже наш почтенный представитель Господа чисто выбрит. Либо никто из них не имеет отношения к Мальволио, либо кто-то наклеил бороду по случаю торжественной стрельбы по известной мишени.

— Вполне вероятно. Может быть, для полного удовлетворения ему было нужно, чтобы я узнал в нем Мальволио. Кстати, не стоит ли нам наведаться в здешний монастырь?

— Зачем? Если он и был там, в чем я сильно сомневаюсь, то уже успел смыться. Скорее всего, теперь он заляжет где-то на дно, обдумывая следующий ход. А каковы ваши дальнейшие планы? Увидим ли мы возвращение Фесте?

— Подождем пока.

— Зачем? Много ли смысла в маскировке, если он знает, кто вы?

— Может, и не много. Но у меня есть смутное ощущение, что лучше слегка повременить. Если я откажусь от роли Октавия, весь город узнает причину маскарада, и тогда подловить его будет трудновато.

Бобо задумчиво помолчал, поглядывая на меня.

— Если он испугается и сбежит, то мы спасем несколько жизней. Вы не подумали об этом?

— Да. На ближайшее будущее. Но он обязательно вернется. Его бездействие продлится лишь до той поры, пока им вновь не овладеет безумная жажда мести. Поживу еще с этим занудой Октавием.

Бобо прикрыл глаза.

— Получается, что мы играем жизнью ничего не подозревающих людей. Это начинает пугать меня.

— Отдыхай спокойно. Мы пустим слух, что ты разбился спьяну и теперь поправляешься здесь. Такое известие никого не удивит. Не хочешь ли, чтобы я привел сюда твоего Феса?

— Милостивый боже, я совсем забыл о нем! Он никогда не простит мне. Пожалуйста, будьте так добры. А я попытаюсь придумать еще что-нибудь, раз уж не способен ни на что другое.

Я забрал Феса из конюшни студенческой гостиницы и потащил его во дворец. По пути меня окликнул проезжавший мимо капитан Перун.

— Эй, торговец, ослиная скорость больше подходит к вашему положению, — съязвил он. — Знавал я таких маклаков, которые приезжали к нам на лошади, а уезжали на осле.

— Отлично, капитан. Может, нам стоит еще раз повеселить горожан скачками?

Он нахмурился.

— Отпущенное вам время сокращается. Вы еще не закончили свои делишки?

— Нет, но они успешно продвигаются. Благодарю вас за интерес к моей скромной персоне.

— Да уж не прибедняйтесь. Теперь вы как-то умудрились обосноваться в герцогском дворце.

— Простите?

— Принаняли того шута, чтобы замолвил за вас словечко? Сколько, интересно, надо заплатить человеку, чтобы он позволил разбить себе голову?

Я взглянул на него с удивлением и спросил:

— Вы настолько циничны, что не допускаете существование милосердия в этом мире?

Капитан усмехнулся, скорчив гримасу.

— Я не верю в милосердие, — сказал он. — Помните, что до вашего отъезда осталось пять дней.

Потом развернул лошадь и ускакал.

Большую часть этого дня я провел, разыскивая на причалах, в тавернах и публичных домах мужчину с бородкой клинышком, но безуспешно. В городе человеку легко затеряться, особенно если заплатить за то, чтобы его местонахождение хранилось в тайне.

Около полудня я заглянул в «Элефант», чтобы рассчитаться и сообщить Александру о моем переезде. Сэр Эндрю и сэр Тоби пригласили меня за их стол.

— Где это вы скрываетесь? — спросил Тоби. — Вы пропустили все праздничное веселье. Неужели вы напрасно отмокали в бане, или все же одна из наших скромниц решила женить вас на себе в новом году?

— К сожалению, нет, — рассмеявшись, ответил я. — Просто мне пришлось съехать отсюда. Я получил очень любезное приглашение погостить во дворце герцога.

— Ну и ну, ваши дела пошли в гору, — похвалил сэр Тоби. — И как там Марк?

— Пока что я не видел его, — признался я. — Но мне говорили, что он поправляется.

— Я навестил его сегодня утром, — вставил сэр Эндрю. — Он, конечно, поправляется, но надеюсь, что они продержат его дома до весны. Пронизывающие зимние ветра могут вызвать повторную вспышку болезни.

— Чепуха, — усмехнулся сэр Тоби. — Это как раз то, что ему нужно, — глотнуть свежего воздуха вместе с приятелями, покататься на лошади. Именно чрезмерная женская забота вредит здоровью. Его занянчат до смерти. А как там Виола? Как поживает эта дама?

— Меня допустили к ней лишь на минуту, чтобы выразить мое почтение, — сказал я.

— А как же о… о… она…

Сэра Эндрю одолел приступ заикания. Тоби грубо захохотал и хлопнул его спине, едва не размазав щуплого рыцаря по столу.

— Все еще боится ее, даже по прошествии стольких лет, — сказал он, отсмеявшись. — Сразился с ней однажды на поединке, давно, когда все мы принимали ее за мужчину. Самая забавная история, какую я видел за всю мою жизнь: два горе-фехтовальщика решили, что им пришла крышка. А потом выяснилось, что он сражался с девицей! Бог мой, клоун Фесте целый год разыгрывал перед нами эту комедию, и мы не уставали аплодировать.