Алан Гордон - Тринадцатая ночь

— Я сделал, как вы хотели, — сказал он. — Вы объясните мне, что все это значит?

— В свое время, государь, — сказал я. — Новости будут печальными для вас. Будьте настороже, я верю в вашу храбрость.

Мне ужасно не хотелось пользоваться помощью мальчика, но выбора не было.

— Странно, мы ведь совсем недавно познакомились, а я почему-то полностью доверяю вам, — с удивлением произнес он.

— Государь, человеческая душа по сути своей непостижима, — ответил я. — Как герцогу вам придется принимать очень важные решения относительно того, на каких людей можно полагаться, имея о них достаточно скудные сведения. Одним вы можете довериться даже после краткого знакомства, а других будете знать всю жизнь, но так и не сможете сказать с уверенностью, какие порывы ими движут. Одни люди чрезмерно доверчивы, а другие вообще никому не доверяют. Оба пути ошибочны, но между ними лежит шаткая область неопределенности. Будьте уверены в одном, государь. Я прибыл сюда, чтобы помочь вам, чтобы защитить вашу семью и ваш город. Вы узнаете обо мне больше к концу нынешнего дня, это я обещаю.

Он подошел к двери, потом обернулся.

— А завтра, герр Октавий?

— Поживем — увидим, — сказал я. — Я не загадываю так далеко вперед.

Он вышел, а я, вспомнив навыки шутовской гильдии, прилег вздремнуть. Кто знает, когда еще удастся поспать?

Малахий разбудил меня, сильно встряхнув за плечо.

— Я выполнил ваши указания, — тихо сказал он. — Все готово.

— Спасибо.

— Но предупреждаю: если что-нибудь случится с герцогом или с герцогиней, я возложу на вас всю вину.

— Я полагаюсь на ваше милосердие, любезный Малахий. А сейчас позвольте попросить вас еще об одной маленькой услуге.

Он мрачно усмехнулся.

— Все предыдущие услуги я не назвал бы такими уж маленькими.

— Нет, эта будет пустяковой. Мне понадобится тазик теплой воды и немного мыла, если это не слишком обременит вас.

Малахий удивленно глянул на меня, но поклонился и вышел. Хороший парень. Должен сказать, что я с радостным предвкушением ждал предстоящих событий. Такого давно не бывало.

Вскоре появилась Виола с каким-то свертком.

— Вам это понадобится? — спросила она, вытаскивая из него складень.

— Спасибо, — сказал я, взял его и поставил на стол возле окна, где было больше света.

Я открыл деревянные створки и накладную мозаичную панель, скрывающую зеркало. Посмотрев на свое отражение, я обернулся к герцогине.

— Мне трудно оценить перемены, произошедшие с моим лицом, — сказал я. — На мой взгляд, оно выглядит потертым и старым. Вы заметили, как сурово обработала его жизнь?

— Скорее, я бы сказала, что она сделала его более выразительным, чем потертым, — ответила она, критически обозрев меня. — Оно, конечно, потрепано штормами. Но основы выглядят крепкими. На них еще много можно создать.

— Тогда я должен для начала очистить его от растительности и привести в порядок, — сказал я, когда вернулся Малахий и поставил передо мной тазик с водой и мыло.

— Что вы собираетесь делать? — поинтересовалась Виола.

— Я собираюсь сбрить эту проклятую бороду, — сказал я и взял мыло.

Выглянув из-за занавеса в приемный зал, я понаблюдал за собравшимся там обществом. Исходные действующие лица, новые подозреваемые и случайные свидетели, алчущие, страждущие и равнодушные. Исаак с любопытством поглядывал вокруг, словно никогда не бывал здесь прежде. Может, и не бывал. Бобо удобно устроился в кресле, мило болтая с доброжелательными гостями. Гул разговоров то нарастал, то затихал, уплывая в сторону стола с угощением. Оливия спокойно сидела в окружении мужчин, беседуя о недавних событиях. Надвинув на лицо капюшон плаща, я продолжал тайные наблюдения.

В зал вошли Марк и Виола, и все склонились в поклонах. Многие украдкой поглядывали на герцога, пытаясь определить, не пострадал ли он от пожара, а Перун, подпирая дальнюю стену, внимательно следил за всеми.

Я улыбнулся про себя, когда Марк смело уселся в отцовское кресло, вызвав несколько восхищенных вздохов.

— Мы призвали вас сюда по делу крайней важности, — сказал он. — Враг затаился в самом нашем городе. Уже двое наших жителей убито, и совершена предательская попытка покушения на нашу собственную жизнь.

Все слушали с должным почтением, и никто не замечал, что эту властную речь произносит еще не устоявшийся мальчишеский голос.

— Мы благодарим нашего друга, сэра Эндрю.

В зале раздались одобрительные возгласы и аплодисменты.

— И мы воздаем должное нашему капитану за героическое исполнение его долга.

Очередные одобрения, хотя и более сдержанные по настроению. Перун поклонился.

— Один человек способен пролить свет на эти таинственные события, — продолжил герцог. — Он пользуется нашим благосклонным вниманием, но сейчас ему предстоит завоевать и вашу благосклонность. Этот человек попросил нас собраться в этом зале, где намерен приподнять завесу тайны. Мы знаем не больше вашего, о чем он собирается поведать, но призываем вас оказать ему внимание.

Теперь настало время моей реплики. Я развел створки занавеса и медленно вошел в зал. Часть женщин попятилась при виде моего закрытого капюшоном лица. А сэр Тоби хихикнул.

— Вы опоздали на праздник, кто бы вы ни были! — воскликнул он. — Время маскарада закончилось.

— Лучше поздно, чем никогда, сэр Тоби, — ответил я, откидывая капюшон.

— Что за дела, черт подери, — сказал он. — Это же наш торговец, только побритый!

— Верно, — признал я. — Ну и как он на ваш взгляд?

Он пожал плечами.

— С бородой или без бороды, для меня все одно, — заявил он. — Главное, чтобы человек был хороший.

— А вы, графиня? — спросил я, поворачиваясь к Оливии. — Что думаете по поводу этой бритой физиономии?

— С бородой вы мне нравились больше, — сказала она. — Без нее лицо стало менее выразительным. А в чем, собственно, дело, герр Октавий?

— Невыразительное лицо. Всю мою жизнь оно являлось моей радостью и моим проклятием. Ничем не примечательная физиономия, не так ли?

— Да, такое порой бывает с лицами. Однако… — Она нерешительно помедлила. — А мы с вами не встречались прежде?

— В том-то и состоит магия бороды, — сказал я. — Она сильно меняет нашу внешность. Может скрыть безвольный подбородок, сделать из юноши мужчину, может изменить лицо, словно маска. А бородач, сбривший бороду, станет еще более неузнаваемым. Я заметил, что в вашем городе мода на бороды не приживается. Исаак, разумеется, не стрижет ее из религиозных соображений. Капитану тоже идет борода, да только он родом из других краев. А Клавдий… Кстати, где же Клавдий?

— Благочестиво удалился в цистерцианский монастырь, — спокойно сообщил Исаак.

Я пожал плечами.