Стасс Бабицкий - Шкура неубитого

– Для предателя обычно не так важна ценность чеканной монеты, – пояснил Мармеладов. – Не думаю, что Иуда заявлял первосвященникам: “За тридцать сребреников продам Христа, а за двадцать девять – не стану, маловато платите”… Он хотел совершить деяние, а такие люди обычно не торгуются за каждый грош. Ваш предатель также вряд ли печется лишь о том, как набить карманы.

– Чего же он хочет?

– Это вам виднее. У вас ведь во дворце султана тоже полно доносчиков…

– Полегче, сударь! – Игнатьев вынул из кармана платок, чтобы протереть стеклышки пенсне. – Мне больше нравится называть их “корреспондентами”.

– Как угодно. Но вы не станете отрицать, что среди константинопольских корреспондентов не все продают секреты за золото. Кто-то обижен на султана или его приближенных и жаждет отомстить, других вы держите на крючке за какие-нибудь мерзкие делишки…

– Всякие есть, – согласился дипломат, – и обстоятельства разные.

– Наверняка есть и те, кто искренне верит, что Абдул-Гамид [5] Султан Османской империи, вступил на престол летом 1876-го, за год до войны с Россией. тиран и если он проиграет войну, то это пойдет на пользу Османской империи. Эти люди мнят себя не предателями, а спасителями родной страны. Вот и наш генерал может пребывать в подобных заблуждениях.

– Ловко вы это вывернули, Родион Романович. Не зря я приехал именно к вам! – Игнатьев нацепил пенсне и встал с дивана. – Едемте в Петербург, сегодня же.

– Не поеду, – отрезал Мармеладов.

– Полноте, что за неслыханное упрямство! Разве вы откажетесь послужить государю и Отечеству? Во всей империи нет более важной задачи, чем охота на этого проклятущего Белого медведя. Что за дело удерживает вас в Москве?

– Вы не так поняли, Николай Павлович. Никаких дел у меня нет, но я поклялся, что больше никогда не появлюсь в столице, и не намерен отказываться от этого решения.

– Ах, вот как… За что же вы так ненавидите Петербург? – заинтересовался дипломат. – Или боитесь некстати встретить там кого-то?

– Долгая история, – отмахнулся сыщик.

– История у него! – вспылил Игнатьев, грохнув кулаком по столу. – История пишется на Балканах. Русской кровью пишется! – он отошел к приоткрытому окну, выглянул на улицу, плотно задвинул раму, щелкнул шпингалетом и заговорил уже гораздо спокойнее. – Понимая, что план нашего наступления известен туркам, мы разделили армию и пошли двумя разными путями – один отряд отправился штурмовать горный перевал, как и предполагалось изначально, а другой двинулся на Плевну. Сей неожиданный маневр должен был застать неприятеля врасплох. Мы бы захватили крепость, спустились в долину и окружили вражеское войско с двух сторон. Зажали бы их как орех в дверной щели, чтобы осталось лишь нажать посильнее и раздавить, – он хрустнул пальцами, вскочил с дивана и нервно прошелся по крохотной комнате. – Но предатель успел предупредить нечестивцев. Осман-паша [6] Маршал Османской империи, командовавший обороной Плевны. с большей частью своего войска двинулся к Плевне, укрепился там, и встретил нас во всеоружии.

– Зато турки оставили перевал, который охраняли с самого начала. Кажется, он называется Шипка? – Мармеладов достал из стопки бумаг на столе пожелтевший выпуск “Современных известий”. – Да, верно. Наши войска взяли Шипку без особого сопротивления.

Игнатьев медленно вытянул газету из его рук, скомкал и отшвырнул в угол.

– К черту газеты! Я скажу вам то, чего не сообщали никому из гражданских лиц, да и в армии не каждому дано это знать. Мы действительно сумели захватить Шипкинский перевал без больших потерь и разбили турков наголову. Но три дня спустя туда подошел резервный отряд Сулейман-паши [7] Турецкий генерал, командовал Балканской армией в 1877 году. . Двадцать тысяч сабель! Отборное войско. Свирепые башибозуки, не ведающие страха и не чувствующие боли. Они бросались голой грудью на русские штыки, только чтобы прорвать защитный строй и дать возможность своим товарищам ворваться на наши позиции. Этих головорезов перебросили из Албании, потому что Белый медведь успел отправить депешу султану. Мы отбились чудом, да еще болгарское ополчение пособило. Но к тому времени османцы подтянули сотню пушек и заперли нас на перевале. И вот мы тратим время и силы на осаду Плевны и оборону Шипки. Не двигаемся с места. Оно и понятно: снимем осаду и перебросим войска к перевалу – турки в спину ударят и уже русская армия окажется в положении расколотого ореха. Оставим горные вершины и усилим натиск на крепость – потеряем проход через горы… Застыли враскорячку. Уже сентябрь наступил, а мы до сих пор не сдвинулись с места. А самое неприятное, мы ни на йоту не приблизились к разгадке – кто же скрывается под шкурой Белого медведя.

– А что говорит Мехмет-бей? – спросил сыщик. – Турецкий шпион в ваших руках, сидит в секретном каземате. Прижмите его хорошенько, может, выдаст имя подельника.

– Не получится, – посетовал Игнатьев. – Упустили мы старого плута.

– Сбежал?

– От нас разве сбежишь? Хотя, пытался. Много раз пытался применить этот свой чудо-гипноз, но после вашего предупреждения его на допросы водили с повязкой на глазах и связанными за спиной руками. И вот однажды зимней ночью он перегрыз себе вены и умер от кровопотери. Про Белого медведя так ни слова и не сказал. Зато мои… Км-м! Мои корреспонденты сообщили из стана вражеской армии, что там всерьез обеспокоены – русский генерал, продающий столь важные сведения, ранен. В связи с этим, он временно отправлен из театра военных действий на лечение в Петербург. Представляете? Коварный ублюдок здесь. Пьет вино, играет в карты и ходит по театрам, как ни в чем не бывало! А я гоняюсь за ним на всех фронтах, – дипломат тяжело оперся о столешницу обеими руками и устало договорил. – Я спешно прибыл в столицу и обнаружил в офицерском собрании дюжину генералов, которые поправляют здоровье и вскоре уедут обратно, к войскам. Один из них предатель, но как его вычислить?

– Арестуйте всех, чтобы уж точно не промахнуться, – посоветовал Мармеладов.

– Что вы, что вы! Скандал будет. Армия взбунтуется… Нет, если до конца недели не удастся вычислить предателя, то иного выхода не останется. Но эту головоломку еще можно решить без лишнего шума…

– Оставьте ваши дипломатические хитрости, Николай Павлович, – усмехнулся сыщик. – Вам не удастся меня завербовать.

– Не понимаю, о чем вы.

– Сперва вы пытались надавить на мои патриотические чувства, когда не сумели нащупать ничего подобного – подсунули головоломку.

– Сами же прежде обмолвились, что жить не можете без всевозможных загадок, – пробурчал в усы Игнатьев.