Сергей Лушников - Излом

– Представьтесь, пожалуйста, – продолжал полковник. Чтобы он вел допрос – дело весьма редкое, а, следовательно, стоило оно пристального внимания. Я попутно наблюдал за экспертами, пытаясь ничего не упускать из вида.

Негода склонился над трупом, при этом его лысина и складки шеи побагровели от напряжения.

– Макар Антонович Чуприна, – голос мужчина приобретал четкость.

– Вы здесь работаете сторожем?

– Да. Сторожем, – повторил Чуприна.

Пожилой эксперт протянул руку к шее мертвеца. Плоть, к которой он коснулся, была конечно же, холодной, а кровь внутри нее уже давно застыла.

– Личность убитого вам известна?

– Конечно, – сразу ответил Чуприна без малейшей заминки.

– Спрошу больше для проформы. Кто это?

– Леонид Хлебодар. Сын на…

– Достаточно, – оборвал его полковник.

– Когда вы обнаружили тело? Точное время можете указать?

– Ну, – замялся сторож и ему на выручку пришел сам полковник.

– Если не можете сказать точно, то хотя бы приблизительно.

Соображал Макар Чуприна недолго – несколько секунд. Лоб наморщился, а под глазами сразу же образовались мешки, делая его каким – то старым, уставшим.

Молоденький паренек – фотограф делал снимки. Он то приседал, то подымался, принимая странные позы – такова специфика его работы.

Я прислушивался к голосам.

– После двух. Ближе к трем часам, во время обхода, – заявил сторож, а его совиный взгляд ушел, куда на сторону.

– Во время обхода? – брови Тарасенко взметнулись вверх.

– Ну, да.

– И как часто вы делаете ваши обходы?

– Каждый час.

– В этом есть необходимость?

– Пацанва шалит. Арбузы срывают.

– Часто шалят?

– Бывает, – закивал Чуприна.

– И этой ночью шалили?

– Нет.

Я про себя пометил этот факт. А вдруг сторож пропустил вылазку пацанов на арбузное поле? Мог и не заметить. Сельская ребятня ушлая, смекалистая, знают в округе все и могли спокойно уйти с поля незамеченными, с зелеными трофеями под мышками. Но тогда работы хоть отбавляй. Попробуй найти этих «диверсантов». Не признаются, если не прижать, конечно. Тарасенко продолжал, но смотрел вперед – туда, куда пошли кинологи с собаками.

Туман окончательно развеялся и я поймал себя на мысли, что преступник как и туман – пришел, а затем испарился, развеялся, оставив после себя смертельный след. Вернее тело.

– Как был расположен труп?

– Да, вот так же, – махнул в сторону тела Чуприна.

Я следил за Негодой. Эксперт теперь осторожно, двумя пальцами, взял за запястье руку парня, а другой рукой вытаскивал из кармана пиджака большую лупу на тонкой черной ручке. При этом снова его складки на шее и затылке побагровели.

– Никого или ничего подозрительного не заметили? – полковник пристально вглядывался в усталое лицо сторожа.

– Нет, – пожал плечами Макар Чуприна.

– После того как вы обнаружили тело, что вы делали дальше?

– Побежал на почту, чтобы доложить о… – и сторож умолк, не найдя подходящего слова. Или не хотел его произносить вслух.

– И тело оставили?

– А что мне нужно было поступить как то иначе? – впервые в голосе сторожа прозвучали нервные нотки. Шалят нервишки. Шалят.

Эксперт, тщательно осмотрев тело, выпрямился и, отдуваясь, поправил сползшие на нос очки с сильными стеклами. Фотограф не останавливался, щелкая кадр за кадром.

Вопрос Чуприны завис в воздухе и, полковник, проведя ладонью по толстой шее, задал следующий вопрос.

– Когда вы вернулись обратно, тело оставалось в таком же положении? Ничего не изменилось?

– Да.

– Вы ничего не трогали, не поднимали ли что-то с места обнаружения трупа? К телу не прикасались?

Утвердительный кивок головы.

– Когда шли на почту и возвращались назад, никого не встретили по дороге?

Вот теперь сторож ответил на удивление скоро, будто знал заранее о том, что его спросят.

Я заметил, что сторож стал потирать пальцы рук. Нервничает что ли? Или не договаривает что-то?

Послышался лай собак, короткий и резкий, а затем все утихло. Но как только оборвался лай, на смену ему пришел какой-то жужжащий звук.

– Кроме работника почты вы с кем-нибудь еще делились о вашей… находке, – полковник старательно подбирал слова, чуть запнувшись, остановившись на варианте со словом «находка».

– Я только Спиридоновичу и все, – сказал, как отрезал сторож.

– Выходит, что Яков Ильич ничего не знает? – цепкий взгляд пронзительных глаз Тарасенко буравил сторожа.

Тот лишь отрицательно помахал головой.

Я прекрасно понимал Чуприну. С такой новостью пожаловать в дом председателя, помня слова полковника о суровом характере Хлебодаре – себе хуже. В древние времена за плохую весть могли и голову отсечь. Не решился сторож, смалодушничал, но я его не осуждал.

– Понятно, – произнес Тарасенко так, как будто подводя предварительный итог. А выходило одно – итог этот пока для нас малоутешительный. Надежда была на кинологов, которые возможно найдут след. А вот тогда можно будет и плясать от него. Главное – зацепиться, а моток уже смотаем, лишь бы нити не оборвались в самом начале. Мы знали, что преступление надо раскрывать по горячим следам, и первые часы много значат для поимки преступника.

Тем временем Нестор Ростиславович стал аккуратно перекладывать тело на спину.

Я в свою очередь тоже внимательно смотрел на тело Леонида Хлебодара. Бронзовая кожа, крупные черты лица. Физически крепок, вон какие развитые мышцы на руках и груди. Для своих семнадцати лет парень был крепким и сильным, голыми руками его не возьмешь. Нужна сила не меньшая. Стоит, пожалуй, призадуматься об этом. Но как бы мне не хотелось, мой взгляд все равно останавливался на трех ранах на теле парня. Кожа вокруг них была еще синей, а сгустки засохшей крови обрамляли раны, словно полипы. Одна из нанесенных ран была в область сердца, а две другие – в район печени и почек. Самые жизненно важные органы человеческого организма. Значит преступник… или все-таки преступники, принимая во внимания антропологические данные парня, физически были сильны и хорошо знакомы с анатомией тела, а, следовательно, обладают познаниями в медицине. Чем больше я здесь находился, тем все сильнее во мне утверждалось мнение, что мы имеем дело с изощренными убийцами, которые тщательно готовили свой смертельный удар. «Или все-таки убийца?» – метались мои мысли, словно на распутье.

Негода закончил осмотр, снял свои очки, потер переносицу. Я видел, как трудно для него далась вся процедура. Сдает старичок. Возраст. Тут уж ничего не поделаешь. Фотограф щелкнул еще, и стал перезаряжать аппарат.

– Вы закончили? – проявляя нетерпение, спросил Тарасенко.

– Последний снимок, товарищ полковник, – торопливо ответил фотограф, опускаясь на одно колено.