Сергей Лушников - Излом

Нестор Ростиславович закрыл свой чемоданчик и двинулся к нам. Возвращались и кинологи со своими верными спутниками. Но мы обратили свой слух на тот жужжащий звук, раздаваемый несколькими минутами ранее. К сторожке подъехала еще одна «Волга».

– Прокурорские пожаловали, – сказал полковник, прищуривая свои кустистые брови. – Так, что ты, Нестор Ростиславович свои слова побереги для всех, чтобы дважды не повторяться. Видишь, кто пожаловал.

Наши отношения с «прокурорскими», как выразился Тарасенко, были вполне рабочими, нормальными. Делали мы общее дело и палки в колеса друг другу не ставили, да и дорогу то же не перебегали.

Еще издали я увидел, что к нам направлялись двое – главный прокурор – Заховайло Михаил Леонтьевич, с которым я был шапочно знаком, и следователь прокураторы – Мельник Ярослав Богданович. В отличие от Заховайло, с Ярославом Мельником мы пересекались по нескольким совместным делам. Старше меня на десяток лет. Характер у него вроде бы ничего, но как по мне иногда его заносит. Привык навязывать свои идеи, не считаясь с мнением других. Есть такой тип работников, которых можно встретить повсюду, и не только в наших силовых структурах. Но мне как-то удавалось миновать все рифы, созданные Мельником, и поэтому наши отношения были в норме, если можно так сказать. В наших кругах ходил слух, что кто-то из его родственников занимает высокий чин в республиканской прокуратуре. И потому к восхождению по карьерной лестнице Мельника относились со снисхождением. Этому факту я не придавал особого значения. А уже кто там стоит за его спиной, для меня так вообще вопрос второстепенный.

Заховайло, как и подобает по статусу подошел первым. Он был высок, широкоплеч, но при этом слегка сутулясь. Волосы давно седые и со времени нашей последней встречи стали чуть более длиннее. Кроме того, у него появилась болезненная тучность, но взгляд оставался все таким – же острым, как и раньше. Под стать Заховайло, Мельник не уступал ему в росте, и даже был чуточку выше. Смуглый и темноволосый, без единого намека на седину, с мягкими карими глазами. Он был одет в красивый костюм, который смотрелся как то неуместно среди всего происходящего.

Мы обменялись короткими рукопожатиями, и Тарасенко с Заховайло сразу отошли в сторону, и стали о чем-то перешептываться. Мельник же без всякого замешательства и робости стал рассматривать тело Леонида Хлебодара. Взгляд его был недолгим, и как мне показалось, в какой-то момент по его лицу пробежала тень, которую я принял как симптом нервозности. На его шее вздулись вены, и он подавил судорожный ком в горле, судя по тому, как дернулся его кадык. Молчал, понимал, что мельница теперь такая закрутиться, что не горюй.

– Что скажешь, Нестор Ростиславович? – спросил Тарасенко эксперта, проведя ладонью по своей бритой голове, как только они с Заховайло снова присоединились к нам.

Негода снова насадил свои очки на тонкий и длинный нос, сухо кивнул присоединившимся к нам Заховайло и Мельнику, и, посматривая на нас, стал говорить: медленно, растянуто, понимая значимость всего, что он сейчас скажет.

– Начну по порядку. Судя по степени окоченения, смерть наступила в промежутке от двенадцати до двух ночи. Все удары нанесены спереди. И их было три, и, судя по ранам, он не был захвачен врасплох. Удары сильные и точные. Больше и не требовалось. Место, где сейчас труп, не является местом убийства, так что убили его не здесь. Затем труп перенесли или перевезли. Теперь о способе убийства. Углубление от ран глубокие, проникающие в самые важные органы, а в нашем случае это – сердце, печень и почки. Так что смерть наступила мгновенно, и мучился он недолго. Об орудии убийства могу сказать одно. Это колюще-режущее орудие, у которого острый конец и с таким же острым лезвием. Но одним. Например – кинжал, финский нож, даже штык-нож, или та же заточка. Вокруг тела есть отпечатки подошв, но возможно это и отпечатки сторожа. Ведь это он обнаружил тело. Нужно проверить, но как видите почва слишком сухая. Была бы влажной – след бы отпечатывался отчетливее. Ботва арбуза не нарушена. Все на месте. Что касаемо следов борьбы, то таковых не обнаружил, под ногтями лишь частицы почвы. Вот откуда эта почва, отсюда или с другого места, скажу лишь после анализа. Так что ничем пока не порадую. Улик никаких не обнаружил. Но это только предварительное, понимаете, заключение. Полную информацию получите после судебно-медицинского исследования трупа.

Нестор Негода умолк, но продолжал смотреть на нас – ждал вопросов. Первым не выдержал Тарасенко.

– Так говорите, все произошло быстро?

– Зависит от того, какой удар нанесли первым. И настолько сильно. Я пока не могу с твердой уверенностью сказать что-то конкретнее. Все – после полного обследования.

– Скажите, Нестор Ростиславович, с этим мог справиться один человек или все – таки возможен вариант, что преступников было двое или больше? – спросил Заховайло, пристально смотря на эксперта.

Негода не торопился с ответом. Обдумывал. Эксперт никогда не разбрасывался словами попусту. Каждое оброненное им слово имело вес и значение.

– Если предположить что это совершил один человек, то тогда он обладает точным, поставленным ударом, как у мясника или забойщика. Надеюсь, вы понимаете товарищи, о чем я говорю. Что касаемо его силы, то признаюсь, что это мог совершить и один человек, но физически сильный, крепкий, даже умелый. Да, умелый. Так нанести удары мог только человек подготовленный, с опытом. Мог ли он самостоятельно перенести труп? Вполне, но тогда вам нужно искать рослого и крепкого мужчину.

– Мужчину? – переспросил Мельник.

– Уж не думаете, вы, что это мог совершить его ровесник? – вопросом ответил эксперт, тем самым дав нам почву для размышлений. И в его вопросе была доля правды. При этом доля большая, как по моему мнению. Я не видел убийцу в облике юноши, пускай и сильнее и крепче убитого Леонида Хлебодара. Возможно, их было несколько. Один держал, другой наносил удары. Но в эту версию я, почему – то не верил. Следов борьбы ведь не обнаружено, а своим ровесникам я думаю, Хлебодар бы просто так не отдался – без борьбы. Еще один факт не давал покоя. Все удары нанесены спереди. Значит, Леонид знал убийцу лично, раз встретил смерть лицо к лицу. Глаза в глаза, так сказать. Но если принять это к сведению, то теперь у нас появляется ниточка, пускай и тоненькая, которая возможно со временем станет очень важной, перспективной, дающая ответы на многочисленные вопросы. Причины насильственной смерти почти всегда ясны: если где и есть тайны, то в мотивах преступления.

Об этом думал не я один, судя по тому воцарившемуся молчанию. Люди все с опытом и потому пытались сразу сопоставить обнаруженные факты и строить первые версии – робкие, зыбкие, но версии.