Александр Марков - Прелюдия к большой войне

– Ты же не забыл, что с отрядом Джеймсона стало? – спрашивал Мильнер.

– А что с ним стало? – спрашивал Родс. – Джеймсон, будучи посредственным врачом, после этого рейда стал знаменитостью и героем. Политическую карьеру начал делать.

– Ему повезло, что буры его отпустили. Если они теперь кого-то возьмут в плен, то отпускать не будут.

– Отпустят. Поверь мне, буры боятся империи. Да и что ты так переживаешь за весь этот сброд, который мы отправим к бурам в гости? В наших интересах, чтобы буры как раз этих проходимцев вздернули на центральной площади Претории – прямо напротив Дворца правительства, а Крюгер за всем этим наблюдал. Тогда мы выставим его дикарем, и у нас появится повод требовать, чтобы из Метрополии сюда прислали как можно больше войск. Эти твердолобые политики, что заседают в парламенте, должны наконец понять: бурские республики – угроза для Британской империи.

Тем временем улицы бурских городов заполнились вооруженными всадниками. Все в обгорелых, выцветших одеждах, с обветренными лицами, они мерно раскачивались в седлах, поднимая пыль на дорогах, а следом за ними катились огромные, как дома на колесах, повозки, запряженные десятком буйволов. В повозках были съестные припасы, патроны и слуги из кафров.

«Вот бы и кафров вооружить. Пусть тоже против британцев воюют, – думал Рохлин. – Но буры на такое не согласятся. Кафрам придется обещать свободу, как обещали ее рабам янки. За счет этого и победили в войне с южанами. Буры – принципиальные. Сами пропадать будут, но на такую сделку не пойдут. На нее пойдут британцы. Пообещают кафрам свободу, а потом будут все соки из них выжимать, еще похлеще буров».

Буры восседали на маленьких коренастых лошадках, напоминающих тех, что водились в киргизских степях. Порода называлась басуто-пони. Неказистые на вид, они вряд ли произвели впечатление на каком-нибудь из тех смотров, что так любят устраивать монаршие особы в Европе. Но лошадки эти были гораздо выносливее и неприхотливее тех, что были в распоряжении британских кавалеристов.

Сперва ручеек бурских всадников был совсем крохотным. Но постепенно он становился все более полноводным. Как и в реку, в него отовсюду стекались ручейки и, когда срок ультиматума подошел к концу, в бурской армии было уже около сорока тысяч человек. Они встали на границах с Наталем и Капской колонией.

Договоренности о том, что Трансвааль и Оранжевая республика будут действовать совместно, были достигнуты еще после того, как буры разгромили британских наемников во главе с доктором Джеймсоном, которые вторглись в Трансвааль со стороны Родезии три года назад. Они прикрывались лозунгом, что хотят улучшить положение своих соотечественников, которых угнетают буры и не предоставляют им избирательных прав. Но на самом деле шайка Джеймсона, нанятая на деньги Сесиля Родса, хотела захватить золотоносные рудники. Это была разведка боем. В том случае, если эта авантюра увенчалась успехом, в бурские республики ринулись бы британские войска. Но тогда дело ограничилось лишь одним сражением. Отряд Джеймсона заманили в засаду и уничтожили, а тех, кто не был убит, взяли в плен. Буры хорошо знали свою землю и ту, что лежала по другую сторону границы, ведь когда-то и эта земля тоже была бурской.

Голос Крюгера был чуть хрипловатым, будто он сорвал его. Поэтому говорил он тихо, с заметным напряжением. Президент Трансвааля сидел во главе стола вместе со своим коллегой из Оранжевой – Стейном, но буры все были равны, и впору им было делать в президентском кабинете стол не в форме буквы «Т», а круглым, как у короля Артура. Претория – не Камелот, но что-то подсказывало Рохлину, что о людях, которые сидели рядом с ним, сложат такие же легенды, как и о рыцарях Круглого стола.

Он сидел рядом с портьерой, которая закрывала массивное окно от чужих глаз и солнечного света. Портьера была пыльной, и сейчас больше всего на свете Рохлин боялся чихнуть. Ни за что на свете ему не хотелось таким вот образом привлекать к себе внимание. Вряд ли кто спросит его мнение о готовящейся кампании, но сам факт того, что его вместе со Савицким пригласили на совещание руководства двух республик, говорил о том, с каким доверием буры относятся к русским.

Претензии британцев были в основном обращены к Трансваалю. Крюгер раздражал их гораздо больше, чем Стейн. С ним-то они все еще хотели договориться по-мирному, пробовали внести разлад между двумя бурскими республиками, а Стейна пытались разными способами переманить на свою сторону. Ему предлагались титулы, деньги. Предлагали даже возглавить объединенную колонию после того, как британцы включат в нее Оранжевую и Трансвааль. После таких предложений Стейн понимал, что Оранжевую в покое никогда не оставят, и как только они расправятся с Трансваалем, придет время Оранжевой, поэтому двум республикам уж лучше погибать вместе, как они и жили все это время.

Легко они не сдадутся. Они вообще не сдадутся. Всем ведь было хорошо известно, что и в Капской колонии, и в Натале сильны антибританские настроения, там живет много буров, которые с сочувствием относятся к своим братьям из Трансвааля и Оранжевой. Пожар запылает по всей Южной Африке. Под ногами британцев повсюду будет гореть земля. Нигде они не смогут чувствовать себя в безопасности.

Рохлин переводил взгляд с одного лица на другое, пытался запомнить их, потому что до этой встречи он знал далеко не всех. Стейн, одетый в сюртук, отчего-то напомнил ему своей бородой адмирала Макарова, сменившего мундир на гражданскую одежду. Однажды Рохлин поймал на себе взгляд Стейна, едва не покраснел от смущения, но вовремя посчитал, что если отведет взгляд в сторону, то нанесет президенту Оранжевой оскорбление. Рохлин едва кивнул Стейну, а у того в ответ чуть дрогнули кончики губ в легкой улыбке. Крюгер ведь рассказал Стейну, кто эти русские и зачем они прибыли в Преторию.

В бурских республиках собиралось множество добровольцев со всего мира, которые хотели остановить зло, что несла повсюду Британская империя. Создавалось впечатление, что здесь решается судьба мира. Здесь собрались те, кто понял, что надо остановить зло. Остановить его здесь. Иначе оно распространится по всему миру, отравит его.

На пути его пока что стояли тысяча немцев, семьсот французов, полторы сотни русских и почти пятьдесят тысяч буров. Из-за океана прибывали американские ирландцы. У тех были свои счеты с британцами. Удивительно, что, казалось бы, непримиримые враги – немцы и французы – стояли плечом к плечу, готовые сразиться с общим врагом.

Южная Африка станет тем местом, которое позволит объединиться России, Франции и Германии. Этот Тройственный союз еще будет вершить судьбы мира. Но это будет потом, а пока что двум бурским республикам предстояло ощутить на себе первый удар безжалостного парового катка, именуемого Британской империей.