Александр Марков - Прелюдия к большой войне

А вот данакильцы в этой ситуации поступили удивительно. Услышав первые выстрелы броненосца и догадавшись, что между «московами» и ненавистными «фарансави» началась война, они схватили свои фитильные ружья, копья и щиты и помчались выручать русских.

«Данакилец и москов – братья», – говорили они, а братья должны всегда друг за друга горой стоять, какая бы опасная ситуация ни сложилась.

Ох, только посмей французы тогда десант высадить на побережье – легко бы не отделались. Десант они высаживать побоялись, решив исход сражения корабельными пушками. Данакильцы в той бомбардировке нескольких своих воинов потеряли. Но из поселения не ушли, помогая русским раненых из горящих домов вытаскивать. Впоследствии ходили слухи, что французам они отомстили и за каждого своего погибшего в «Новой Москве» убили по три фарансави.

В память о русских туземцы сохранили флаг, что развевался над «Новой Москвой» и сделали его своим тотемом. А вот русских тогда французы быстро погрузили на один из пароходов и отправили в Одессу. Но скандал после этого обстрела разразился нешуточный.

Царствовавший в ту пору император Александр III, узнав о расстреле колонии, метал громы и молнии. Готов был за своих подданных с французами воевать. Каждый ведь россиянин знал, что, случись с ним что, пусть произойдет это на краю света – в Патагонии или Тасмании – за его спиной огромная империя, которая никогда не оставит в беде, пришлет броненосный крейсер, спасательную экспедицию – все, что понадобится.

Французы божились, что их консул никаких приказов ликвидировать русскую колонию из Парижа не получал, действовал сам по себе и уже понес заслуженное наказание. Он разжалован и предстал перед судом, а французское правительство готово выплатить компенсацию семьям пострадавших в этом инциденте и никаких препятствий в том случае, если кто-то из русских вновь попробует организовать колонию на прежнем месте, чинить не будет.

Пару лет спустя Россия и Франция подписали соглашение о взаимопомощи, так что впредь колонисты были бы под охраной не только российского, но и французского флага. Вот только до основания новой колонии на побережье Красного моря руки как-то не дошли.

Лагард же, когда страсти по тем событиям чуть поутихли, вновь отправился консулом в Абиссинию.

Артамонов решил, воспользовавшись бездельем, навестить султана Рейхеты и проверить, по-прежнему ли тот хорошо относится к русским. Власов от этой поездки отказался. Не мог он покидать членов миссии. За каждого головой отвечал. Да и очень его волновало, что он по-прежнему находится в Джибути, а вместе с ним и Али, которого император наказал как можно быстрее переправить к махдистам. На душе Артамонова такой камень не лежал. Конечно, бросая миссию, он грубо нарушал инструкции, все же ему поручили ее охранять, но он выпросил дозволения у Власова, и тот скрепя сердце разрешил Артамонову повидать султана Рейхеты.

– Видать, без Булатовича нам никак не обойтись, – высказал мысль Артамонов перед своим отъездом. – Он-то знает, где здесь мулов с конями достать.

– Видимо, да, – согласился Власов.

Булатович приехал в Абиссинию еще три года назад в составе отряда Красного Креста, да так тут и остался, обучал солдат Менелика обращению с огнестрельным оружием, участвовал в исследовательских экспедициях, поразил всех скоростью своего передвижения по абсолютно безлюдным районам, так что абиссинцы начали подозревать, будто этот русский может превращаться в ветер. Негус то ли назначил его командиром одного из своих отрядов, присвоив ему звание фитаурари, что эквивалентно генерал-майору, то ли и вовсе поставил его во главе войска целой пограничной провинции, а это уже соответствовало званию полного генерала.

– И как я к нему должен обращаться теперь? – спрашивал Власов у себя самого. – Ваше превосходительство?

К слову, при встрече с миссией Булатович первым отдал честь Власову, понимал, что все его абиссинские звания в России ровным счетом ничего не значат. Да, он получил от российского императора орден Анны 3-й степени и повышение по службе, но жалованье ему начислялось всего лишь как поручику, а не как генералу.

За какие-то неведомые широкой общественности заслуги Менелик вручил Булатовичу высшую свою награду – «Золотую звезду Соломона». Когда еще он полным генералом в России станет? И станет ли? А здесь у него все есть. Этак он мог и вовсе в Абиссинии осесть.

Лишь пару раз Булатович выбрался в Россию, сделал доклад в Русском географическом обществе, удостоившись за свои изыскания в далеких краях серебряной медали общества. Привез рукопись своей книжки, которую уже напечатали. Правда, из-за содержащейся в ней информации тираж был невелик, в свободную продажу не попал и разошелся по закрытым учреждениям, наподобие Генерального штаба или Министерства обороны. Возможно, чуть позже она станет более доступной и ее напечатают большим тиражом.

В одну из таких поездок в Россию Булатовича едва не убили. В каирской гостинице на него покушался какой-то турок. Булатович и понять ничего не успел, когда турок ткнул его чем-то острым, только почувствовал, как бок пропитывается теплой влагой, а одежда начинает липнуть к коже. Турок и во второй раз попробовал ткнуть Булатовича, но русский как-то сумел извернуться, выбить у турка нож, закричать. Турок испугался, убежал. Полиция его так и не нашла. Вряд ли эта задача была трудной. В «Интеллидженс сервис» наверняка знали и имя этого турка, и где он находится, потому что действовал он не по собственной инициативе, а явно с ведома британской разведки. Булатович от ран быстро оправился, но после этого из Абиссинии не выбирался.

– Здесь я как дома, а до России слишком далеко, – говорил он Менелику. – Британцы не упустят возможности меня убрать, если я туда поеду.

– Оставайся здесь. Ты мне нужен, – говорил ему негус. – Ни в чем недостатка испытывать не будешь. Жену тебе найдем. Возьмешь из лучшего рода.

– Мне много и не надо, – говорил Булатович негусу, – а вот о женитьбе думать еще рановато.

У султана Рейхеты Артамонову и его казакам достались совсем не заслуженные почести. Принимали их так, будто это, как минимум, дипломатическая делегация дружественного государства. Оркестр, жутко фальшивя, играл гимн России, развевались наспех сделанные трехцветные флаги. Видимо, за годы, минувшие со времен существования колонии «Новая Москва», европейские державы сильно опостылели султану.

Артамонов буквально обомлел от разговора с султаном. Тот не то что был не против создания пункта бункеровки на своих берегах, а прямо хоть сейчас готов к тому, что его владения станут протекторатом Российской империи. А сам он никаких – ни внутренних, ни внешнеполитических – решений без указания из Санкт-Петербурга принимать не будет и ждет не дождется, когда к нему приедет русский генерал-губернатор.