К. Блом - Кто-то дает сдачи

Они еще раз потолковали с агентом полиции безопасности, и разговор этот привел их в замешательство.

- Я же сказал: нет,- повторил агент.- Нет у меня на него материалов.

- Но как, черт побери, парень с таким «послужным списком» сумел избежать твоей картотеки?

- Дай-ка я взгляну, что у тебя там за бумаги.- Он читал и, чем дальше, тем гуще краснел.- Господи боже, это-то я помню…

- Ну? - сказал Хольмберг.

- Только…- Он перебрал свои документы.- Только у меня тут нет никакого Стефана Стрёма…- Он вытащил какой-то листок и воскликнул: - Смотрите! Сикстен Сверд! Черт, я же неправильно зарегистрировал.

- То-то и оно…

- Господи, а вдруг вся картотека ни к черту… надо проверить… столько труда…- Он искренне расстроился, но потом взял себя в руки: - Говорите, он искал работу?

- Да.

- А какой предприниматель возьмет на работу парня с этаким «хвостом»? Ведь в любую минуту учинит в фирме революцию!

- Вот-вот,- коротко заметил Улофссон.

- Но…- начал Хольмберг.

- Да?

- Предположим, он угомонился…

- И что же?

- Бенгт тебя не расспрашивал о Стрёме?

- Меня? Нет,- отозвался агент, которого вообще-то звали Густавом Адольфссоном.- Он и так прекрасно его знал.

- И он ни единого раза не вспоминал при тебе это имя?

- Нет,- сказал Адольфссон.

Это был маленький толстяк, длинноволосый, с одутловатым лицом и кустистыми бровями. Обут он был в сандалии и носил светло-серый костюм. В свои пятьдесят с лишним лет он слыл человеком интересным, необычайно сметливым и славился умением обуздывать трудных клиентов.

- Господи боже,- вздохнул он.- Подумать только, вся картотека - кошке под хвост.

Хольмберг хмыкнул.

- Как будто становится горячо, а? - сказал он, выходя из комнаты.

Полчаса спустя пришло сообщение из больницы. Биргитта Стрём в самом деле работает у них. Только там ли она сейчас?

В кадрах этого не знали, но переключили разговор в соответствующее отделение.

- Биргитта Стрём действительно работает у нас,- сказал женский голос.

- Можно с ней поговорить?

- Нет.

- Почему?

- Она в отпуске.

- Вот как! И давно?

- Ас кем я, собственно, говорю?

- Ассистент уголовной полиции Хольмберг.

- Вон оно что… Она натворила глупостей?

- Нет-нет, все в порядке. Нам просто нужно с ней поговорить. Где она?

- В отпуск она ушла дней десять назад, а больше я ничего не знаю.

- То есть вам неизвестно, где она находится?

- Она говорила, что вроде собирается уехать. Только вот куда? Когда мы об этом беседовали, она, по-моему, и сама еще ничего толком не решила.

- Гм…

Хольмберг почесал в затылке.

- Куда же она могла уехать? Может, в Вестервик?

- В Вестервик? А почему именно туда?

- Там живут ее родители.

- А-а, что ж, вполне возможно.

- Вы не знаете ее девичьей фамилии?

- Муберг, если не ошибаюсь.

По словам Улофссона, Мубергов в Вестервике было полным-полно. Человек пятнадцать. Поэтому он сел за телефон.

Вестерберг и Осборн Бекман поехали в общежитие, чтобы обыскать комнату Стрёма.

Хольмберг составил описание внешности Стрёма и приказал объявить розыск.

Для того чтобы получить мало-мальски подробное описание, ему пришлось несколько раз звонить по телефону.

Наконец словесный портрет был готов и разослан по инстанциям.

Стефан Стрём, родился 23 сентября 1942 года.

Рост около 180 см, телосложение худощавое.

Лицо овальное, профиль резкий. Нос прямой. Глаза немного навыкате.

Волосы пепельные, довольно длинные.

В последний раз его видели в зеленом пиджаке покроя «паркас», синих джинсах и деревянных сабо.

Особые приметы отсутствуют.

Стрёма надлежит взять под стражу и незамедлительно препроводить в Лунд или в ближайший полицейский участок с целью временного ареста и передачи в руки соответствующих органов.

Не исключено, что он окажет сопротивление.

Возможно, разыскиваемый ездит в легковом автомобиле марки «вольво-седан 144», регистрационный номер и год выпуска неизвестны. Цвет автомобиля темный, возможно синий.

Стрём подозревается в убийстве и в покушении на убийство сотрудника полиции.

Когда розыскное письмо было готово к рассылке, время подошло к семи.

Они собрались в кабинете Турена.

- Я в конце концов разыскал этих Мубергов,- доложил Улофссон.- И Биргитту Стрём. Только она понятия не имеет, где обретается Стефан. Во всяком

случае, она очень встревожилась и сегодня вечером выезжает в Лунд. Еще она сказала, что он взял на время ее машину.

- Легковушку?- спросил Хольмберг.

- Да. «Вольво-седан сто сорок четыре», выпуска шестидесятого года, цвет темно-синий.

- Ты и номер узнал?

- А как же.

Хольмберг внес дополнения в свою бумагу.

- Он позвонил ей двадцать шестого апреля и спросил, нельзя ли ему взять на время машину,- продолжал Улофссон.- По ее словам, это был их первый разговор за много месяцев. Поначалу она заколебалась, но он объяснил, что ему позарез нужна машина и что она - единственный человек, который может ему помочь. Тогда она согласилась, и он зашел за ключами. Биргитта говорит, что оставила их у двери. В квартиру он не входил. Она решила сделать для него то немногое, что в ее силах… Стефан обещал вернуть и ключи и машину, когда она приедет из Вестервика. На этом наш разговор практически закончился. Разумеется, она спросила, в чем дело, и я постарался ответить как можно неопределеннее. Напирал на то, что мы его ищем для проверки и что это, мол, очень важно. Завтра утром она приедет в город и зайдет сюда.

- Так. Ну и как твое впечатление о ней?

- Комок нервов. Судя по голосу, она страшно расстроилась, что мы интересуемся Стрёмом. Сказала что-то вроде: мол, кажется, ничего никогда не уладится. Никогда не изменится к лучшему… в таком вот духе.

Бекман доложил о результатах обыска в комнате Стрёма.

- Помещение на вид прямо-таки нежилое. Но мы нашли одну штучку, которая имеет огромное значение… Решающее…

- Что именно? Пластмассовые пули?

- Совершенно верно,- сказал Бекман.- Я не успел сравнить их с той, которую извлекли из тела Фрома. Но сегодня вечером все будет известно абсолютно точно. Тут у меня небольшой списочек важнейших находок. - Он развернул лист бумаги. - Так вот, - медленно начал он, - я не буду все зачитывать, но… сберкнижка на шестьдесят пять семнадцать, два банкнота по десять крон в ящике письменного стола, зачетка, альбом с чертовой уймой объявлений о приеме на работу и масса писем, где ему сообщали об отказе… своего рода личная летопись, - задумчиво проговорил Бекман и продолжал, обдумав сказанное: - Комната довольно-таки пустая. Фотография женщины, видимо жены, и снимок новорожденного младенца. Одежды немного, зато весьма много книг на полках плюс материалы какого-то исследования, разбросанные по всей комнате. Анкеты, таблицы, блокноты с записями, какие-то бумаги и прочий хлам в том же роде. Наверно, это как раз те исследования, о которых вы говорили.