Линдсей Дэвис - Заговор патрициев, или Тени в бронзе

— Регулярно?

— Может быть.

— Ты еще глупее!

— Что это значит, Фалько? — Из того, как подробно Туллия спрашивала меня, я понял, что она заинтересовалась.

— Я ненавижу, когда красивые женщины тратят себя понапрасну! Что он тебе пообещал? — Девушка ничего не ответила. — Я могу угадать! Ты согласна? Нет. У тебя такой вид, словно теперь ты научилась не доверять всему, что слышишь от мужчин.

— Я все равно тебе не верю, Фалько!

— Я знал, что ты умна.

Блеснув дешевыми сережками, Туллия взяла с соседнего столика лампу, чтобы получше меня разглядеть. Она была высокой девушкой и обладала такой фигурой, смотреть на которую в другом настроении было бы удовольствием.

— Он несерьезный, — предупредил я.

— Он предложил мне жениться!

Я присвистнул.

— У него хороший вкус! Тогда почему ты сомневаешься?

— Мне кажется, у него есть другая женщина, — заявила Туллия, облокотившись на свои красивые локотки и пристально глядя на меня.

Я совершенно бесцеремонно думал о его другой женщине.

— Возможно. Он бегал за кемто в Кампании. — Я старался сохранить нейтральное выражение лица. — Полагаю, если ты спросишь его, то он лишь будет все отрицать — если только у тебя нет какихнибудь доказательств… Почему бы тебе не провести расследование? Сейчас его нет дома, — предложил я, — ты можешь осмотреть его комнату. Осмелюсь сказать, что ты знаешь, как туда попасть?

Естественно, Туллия знала.

Мы вместе перешли улицу и забрались наверх по грязным ступенькам, которые были скреплены парой простых реек. Как только мы поднялись, мне в ноздри бросилась вонь из невымытого бака с нечистотами на лестничной клетке здания. Гдето плакал убитый горем ребенок. Дверь в квартиру Пертинакса усохла от летней жары, так что она криво висела на петлях и ее нужно было приподнимать всем телом.

У комнаты не было никакого стиля, частично изза того, что в отличие от его сеновала в Кампании никто не наполнил ее различными предметами, а частично изза того, что у Пертинакса вообще не было индивидуальности. Там стояла кровать с одним выцветшим одеялом, стул, маленький столик из тростника, сломанный сундук — все вещи, которые прилагались к комнате. Пертинакс добавил только обычную грязную тарелку, которой он пользовался, когда к нему никто не приходил, гору пустых амфор, другую гору грязного белья, пару крайне дорогих ботинок с присохшей к ремням грязью с той фермы на Везувии, и несколько открытых сумок. Он жил на чемоданах, возможно изза лени.

Всегда готовый помочь, я предложил осмотреть все вокруг. Туллия нерешительно стояла в проходе, нервно реагируя на движения внизу.

Я нашел две интересные вещи.

Первая лежала на столе с едва высохшими чернилами — документы, написанные этим вечером писцом, которого я видел с Пертинаксом. Я с презрением положил пергамент на место. Потом, поскольку я был профессионалом, продолжил поиски. Все обычные тайники оказались пустыми: ничего не было под матрацем или под неровными досками на полу, ничего не зарыто в сухую землю ящика для растений, в котором не было цветов.

Но в глубоком пустом сундуке моя рука нашла чтото, что Пертинакс наверняка забыл. Я и сам почти пропустил, но потом наклонился пониже и искал не спеша. Я вытащил огромный железный ключ.

— Что это? — прошептала Туллия.

— Точно не знаю. Но могу выяснить. — Я выпрямился. — Я возьму его. Теперь нам лучше уйти.

Туллия преградила мне путь.

— Нет, пока ты мне не скажешь, о чем та бумага.

Туллия не умела читать; но по моему мрачному лицу поняла, что это важно.

— Это два экземпляра документа — и пока не подписанные… — Я сказал ей, что это было. Девушка побледнела, потом покраснела от злости.

— Для кого? Барнаба?

— Писец указал не это имя. Но ты права; они для Барнаба. Мне очень жаль, дорогая.

Подавальщица злобно подняла подбородок.

— А кто эта женщина? — И это я ей тоже рассказал. — Та из Кампании?

— Да, Туллия. Боюсь, что так.

Мы нашли свидетельство о браке, приготовленное для Гнея Атия Пертинакса и Елены Юстины, дочери Камилла Вера. Ну, девушке нужен муж, как она сказала.

— Она привлекательная? — заставила себя спросить Туллия, когда мы поспешно спускались в темную маленькую улицу.

— Деньги всегда привлекательны. — Остановившись, чтобы проверить, не следил ли за нами ктонибудь, я невозмутимо спросил: — А в чем его привлекательность — хорош в постели?

Туллия саркастически засмеялась. Я радостно глубоко вздохнул.

В безопасной темноте винного погреба я схватил девушку за плечи.

— Если ты решишь спросить его об этом, то убедись, что с тобой твоя мать! — Туллия упрямо уставилась в землю. Вероятно, она уже знала, что Пертинакс мог быть жестоким. — Слушай, он скажет тебе, что у него есть причины иметь этот документ…

Внезапно Туллия подняла глаза.

— Чтобы получить деньги, о которых он говорит?

— Принцесса, все, что Барнаб когданибудь может получить, это могила вольноотпущенника. — Она, возможно, не верила мне, но, по крайней мере, слушала. — Он скажет тебе, что както был женат на этой женщине, и ему нужна ее помощь, чтобы получить большое наследство. Не обманывай себя; если он когданибудь получит наследство, то у тебя нет будущего! — Подавальщица злобно покосилась на меня. — Туллия, его уже преследует императорская компания — и у него быстро заканчивается время.

— Почему, Фалько?

— Потому что согласно брачным законам женщина, которая остается одинокой более восемнадцати месяцев после развода, не может получить наследства! Если он хочет унаследовать чтонибудь с помощью своей бывшей жены, то ему придется пошевелиться.

— И когда они развелись? — спросила Туллия.

— Понятия не имею. Мужем был твой дружок, положивший глаз на деньги; лучше спроси его!

Оставив приманку, я кивнул на прощание и протиснулся через мускулистых посетителей к выходу. На улице двое клиентов наткнулись на мой оставленный кувшин и сразу накинулись на него. Я уже был готов выразить свое негодование, когда заметил, кто это был. В тот же самый момент двое воришек, которые оказались сторожевыми псами Анакрита, узнали меня.

Я шагнул обратно в помещение, активно жестикулируя Туллии, потом бросился вперед и открыл дверь, через которую она выпустила меня, когда я был здесь в прошлый раз.

Через десять секунд шпионы ворвались внутрь вслед за мной. Они дико озирались вокруг, потом заметили открытую дверь. Мостильщики терпеливо раздвинулись, чтобы дать им выбежать, потом сразу же снова сомкнулись в еще более плотную толпу.

Я выпрыгнул изза стойки, махнул Туллии и выскочил через переднюю дверь: самый старый трюк в мире.