Джанет Глисон - Чаша Бланшара

— Мне приказано отдать его вам, только когда я увижу чашу, — решительно ответила она.

Питт улыбнулся и прикрыл веки.

— Так и будет, мадам, так и будет, — успокоил он. — Но как я уже говорил, у меня есть правило: никогда не находиться в одном месте с украденной собственностью. Вам нечего бояться, если вы сделаете так, как я вас прошу. Теперь давайте ключ, чтобы я мог пересчитать содержимое.

— Но это не то, что приказывал мне мистер Бланшар. Он говорил, что сначала я должна увидеть чашу, — храбро возразила Агнесс.

— Не спешите, миссис Мидоус. Бланшар не знает, как организовано мое дело. И он не хотел, чтобы вы меня огорчали, верно? Давайте мне ключ и ни о чем не беспокойтесь. Чаша уже ждет вас. — Питт помолчал, ожидая, когда она послушается. Видя, что Агнесс все еще сопротивляется, он приблизил к ней свое лицо и добавил шепотом: — Тогда, возможно, мне стоит поискать этот ключ самому. Есть всего несколько мест, где дама может спрятать его.

— Да как вы смеете! — воскликнула Агнесс, внезапно испугавшись того, что может произойти.

Но по непонятной причине, вместо того чтобы смириться, ее пальцы машинально опустились в карман, где лежал нож, спрятанный еще накануне вечером.

— Тогда отдавайте ключ, — настаивал Питт, придвигаясь еще ближе. — Повторяю, есть очень мало женских секретов, с которыми я не знаком. Готов поспорить, я найду ключ мгновенно.

Пальцы Агнесс обхватили рукоятку ножа в кармане. Вид нависшего над ней лица Питта напомнил ей о пьяных нападках мужа. Она отказывалась сдаваться:

— Убирайтесь от меня или я…

— Что или я, дорогая? — засмеялся Питт и, сунув руку ей за ворот, обхватил пальцами ее грудь и сжал, словно пробуя апельсин на спелость.

По жилам Агнесс пробежала волна гнева. Все распоряжения Теодора вылетели из ее головы. Десять лет назад она бы подчинилась, но сейчас она была другой.

— Или я не отвечаю за свои поступки, — сказала она, вынимая нож и приставляя его к руке Питта. — Мне не нравится, когда мне навязываются, мистер Питт. Уберите руку, а то я могу не удержать нож.

Ощущение холодного металла и внезапная стальная решимость Агнесс оказались для Питта настоящим сюрпризом. Он вскрикнул от неожиданности, выхватил руку и бережно прижал к груди, как будто Агнесс и в самом деле поранила его. Но вскоре он пришел в себя и полностью изменил свое поведение: губы его сжались, глаза словно загорелись неестественно ярким светом, зрачки стали крошечными и очень темными.

— Хорошо, миссис Мидоус. Очень умно. Но какой бы симпатичной вы ни были, не думайте, что я привез вас сюда только ради разговора. Возможно, вы предпочитаете, чтобы я попросил Гранта помочь мне склонить вас к большему послушанию?

Агнесс, которую все еще трясло от наглого прикосновения Питта, не ответила. На глаза набегали слезы. Она ненавидела себя за то, что позволила всему этому случиться. Почему она просто не отдала ему ключ? Он легко мог взломать шкатулку, если бы ему захотелось. Эта борьба была совершенно ненужной. Тем не менее, утешала она себя, это была своего рода победа, поскольку ей удалось напугать его. Агнесс пошарила за воротом в поисках ленты.

— Очень хорошо, — сказала она, разрезая ленту ножом и бросая ключ на пол коляски, — если вы так настаиваете, берите.

Ухмыляясь, Маркус Питт подобрал ключ, открыл замок и откинул крышку. Агнесс наблюдала, как его пальцы купаются в золоте. Затем, все еще не встречаясь с ней взглядом, он высыпал монеты на пол коляски и пересчитал, складывая назад в шкатулку. Питт считал вслух. И то, как он намеренно избегал смотреть на нее, пугало Агнесс значительно сильнее, чем все его угрозы и ухаживания.

Убедившись, что в шкатулке лежит требуемая сумма, Питт захлопнул крышку, запер шкатулку на замок и положил ключ в карман. Затем открыл дверцу коляски и постучал тростью, призывая Гранта.

— Ну? — спросил он.

— На одно слово, сэр.

Питт вышел из коляски. Агнесс услышала приглушенные голоса. Она не могла толком разобрать, о чем они говорят, но отдельные обрывки долетали до нее.

— Он там был… — сказал Грант.

— Тогда ты должен… — ответил Питт.

В ответ Грант пробормотал:

— Но я никогда… И как…

— Я повторяю… — сказал Питт.

И так продолжалось несколько минут.

По тону разговора Агнесс предположила, что произошло что-то неожиданное. Разговор продолжался так долго, что любопытство взяло верх над страхом. Агнесс скользнула по сиденью на место Питта и слегка отодвинула штору, чтобы хоть что-то разобрать. Она хорошо видела Гранта, стоявшего лицом к Питту. Лицо Гранта раскраснелось от возбуждения, и он дико размахивал руками. Разобрать реакцию Питта не представлялось возможным — он стоял к ней спиной. Она видела только длинный плащ и серебряный набалдашник трости в его руке. Когда Грант наконец замолчал, Питт резко сказал что-то, показавшееся ей: «Тогда ты должен это достать», — при этом дернув головой в сторону коляски. Догадавшись, что Грант идет за ней, Агнесс вернулась на свое место. Но Грант не появился, и по раскачиванию коляски она поняла, что он копается в ящике на запятках. Когда она набралась храбрости и снова выглянула в окно, Гранта нигде не было видно, только Питт ходил взад-вперед, поигрывая тростью с серебряным набалдашником.

Прошло добрых десять минут, Агнесс продолжала смотреть в окошко и внимательно прислушиваться. Но ничего не происходило, и никто у коляски не сказал ни слова. Наконец она услышала тяжелые шаги возвращающегося Гранта. Дверца с ее стороны внезапно распахнулась, ступеньки были опущены.

— Мы готовы. Спускайтесь, пожалуйста, мадам, — сказал Грант.

Агнесс послушалась. Томасу Уильямсу велели присоединиться к ней. Ожидая, когда он спустится с платформы рядом с облучком, Агнесс заметила нечто странное во внешности Гранта. Раньше его ливрея хоть и казалась поношенной, но не была такой грязной. Теперь же темно-красная ткань на рукавах превратилась в черную и на ней виднелись мокрые пятна. Руки и лицо Гранта тоже были в полосах грязи. Агнесс подумала, что он выглядит так, будто копался в яме с углем.

Лицо Уильямса всю дорогу было закрыто капюшоном. Грант снял его только перед тем, как позволить Уильямсу спуститься, и, когда Питт обратился к нему, тот все еще моргал от яркого света. Питт показал на узкий проход между строениями, не больше фута в ширину, такой узкий, что Агнесс не сразу его заметила:

— На небольшом расстоянии отсюда, на берегу реки, увидишь три террасных дома. Дверь в последний не заперта. Войдешь и найдешь там чашу для охлаждения вина.

Питт говорил официально, избегая встречаться взглядом с Агнесс. В его тоне появилась холодность, взгляд стал стальным. Пытаясь выполнить указания Теодора, она оскорбила его, и он это не забыл. Агнесс не сомневалась, что Питт найдет способ выказать ей свое недовольство. Она пожалела, что вела себя с такой глупой поспешностью, но слова были произнесены, нож вынут, и этого уже не изменить.