Джанет Глисон - Смарагдовое ожерелье

Джошуа не медлил, не колебался. В ту минуту он забыл про свои раны. Гнев, необузданная ярость придали ему силы.

— Жалкий, ничтожный разбойник! — завопил он. — Оставь в покое животное. Это моя лошадь!

Его неожиданно раздавшийся голос испугал мужчину. Тот вздрогнул и резко вскинул голову. Джошуа выбрался на обочину и заковылял через дорогу. Мужчина в ужасе вытаращил глаза, глядя, как на него надвигается грязное, окровавленное существо.

— Да, мерзавец, — продолжал Джошуа, — полюбуйся на дело рук своих. Страшное зрелище, верно? И за это ты, Кобб, ответишь перед законом, я о том позабочусь.

— Ничего не понимаю, — удивился Кобб, отступая на шаг. — Я не встречал вас с того вечера, когда пытался вернуть свой саквояж, который вы мне так и не отдали. И как свидетельствуют мои шрамы, это вы ранили меня.

— Значит, признаешь, что ты Джон Кобб?

— Я вам сказал это сразу, еще пару дней назад. Но тогда вы мне не поверили.

— Что же, теперь я тебе верю. И мне нужны кое-какие объяснения.

— Что вам объяснить? Почему я тот, кто есть, или почему не тот, за кого вы меня принимали?

— Не заговаривай мне зубы, негодяй. Скажи для начала: почему ты рыщешь по округе и исподтишка нападаешь на невинных людей вроде меня? И что ты намерен сделать с моей лошадью?

Вид у Кобба был настороженный, но отнюдь не виноватый. Его грудь тяжело вздымалась, словно каждое слово, что он произносил, причиняло ему боль.

— Не понимаю вас, сэр. Меня интересуют только мои вещи. Тот саквояж, что вы забрали. Я должен получить его назад, ибо там лежит то, что имеет для меня большую ценность. Как видите, мне нужно переодеться, а деньги, их и было-то немного, у меня закончились. Все, что у меня осталось, находится в саквояже.

Он помолчал, глядя на Джошуа, в лице которого читалось недоверие, потом вздохнул и продолжил:

— На мой взгляд, вы не из тех, кто отказывается возвращать имущество законному владельцу, но именно это вы сейчас делаете. В общем, я не виню вас за то, что вы не поверили мне во время нашей первой встречи. Откуда вам было знать, что я не грабитель? А возле вашей лошади я стою потому, что пришел сюда в поисках вас. Хотел еще раз попросить, чтобы вы вернули мою сумку.

— Как вы узнали, что это моя лошадь?

— Я ждал у ворот Астли и видел, как вы уезжали. Я не хотел останавливать вас возле дома, где нас могли увидеть те, кто представляет для меня угрозу, и решил дождаться вашего возвращения здесь. Но вероятно, задремал, потому что так и не заметил, как вы проехали мимо. К счастью, я увидел вашу лошадь и предположил, что вы должны скоро вернуться.

Откровенность Кобба не убедила Джошуа. Напротив, у него вызвало подозрение то, что тот слишком уж печется о своем саквояже. Может, там спрятано ожерелье? Хотя он перерыл весь саквояж и украшение не попалось ему на глаза.

— Если вы так откровенны, тогда почему не скажете прямо, зачем только что набросились на меня, ударили по голове и связали?

— Клянусь, ничего подобного я не делал.

— Разве это не ваше убежище на склоне?

— Мое. Но я бываю там только по ночам. Днем не рискую, боюсь попасться на глаза владельцу сарая.

— Но, если не вы, тогда кто напал на меня сейчас?

Кобб взглянул на постройку, из крыши которой шел дым — видимо, лестница все еще горела.

— К сожалению, не могу знать. Возможно, кто-то принял вас за меня. С некоторых пор моя жизнь в опасности. Уже не первый раз другие страдают вместо меня.

Джошуа не верил Коббу, но ему хотелось послушать, что тот скажет. Он по-прежнему подозревал, что это Кобб напал на него — уже одно то, что тот сейчас был здесь, доказывало его вину, — но ни в лице последнего, ни в его поведении не было ничего настораживающего. Напротив, плачевный вид Джошуа вызвал у него искреннее недоумение. Более того, вновь встретив Кобба, Джошуа убедился, что тот очень слаб и едва держится на ногах. В таком состоянии он вряд ли мог спрыгнуть с сеновала, избить его и поднять в воздух на двадцать футов от пола. Возможно, прежде чем осуждать Кобба, все-таки следует его выслушать, решил Джошуа.

— Что вы имели в виду, когда сказали, что ваша жизнь в опасности?

— Убили Хора. Вместо него я должен был идти на ту встречу.

Наконец-то Джошуа получил то, что хотел: Кобб подтвердил его подозрения.

— Почему вы так уверены, что умерший был Хором?

— Я все объясню при одном условии.

— Говорите.

— Как я уже сказал, я нахожусь в крайней нужде. У меня нет денег даже на то, чтобы удовлетворить свои самые простейшие потребности. Мой саквояж — мое единственное спасение. Дайте слово, что вы немедленно вернете мои вещи, и я отвечу на все ваши вопросы.

В голосе Кобба слышалась отчаянная мольба. Джошуа понял, что тот не кривит душой, и его подозрения стали рассеиваться. Пусть Кобб и выглядит как самый последний негодяй — изможденный, грязный, измученный какой-то ужасной болезнью, которая, возможно, заразна, — но ведь и у него самого вид сейчас не лучше. Более того, Кобб — ключевое звено во всем этом каверзном деле, которое без его содействия Джошуа никогда не распутать. Затем Джошуа вспомнил о том, что его репутация поставлена под удар, подумал о бедняге Хоре, о пропавшем ожерелье. В общем, Кобб ему был нужен в той же мере, в какой Коббу нужен саквояж. Пожалуй, даже больше. Он будет глупцом, если не станет с ним сотрудничать, хотя бы какое-то время.

— Хорошо, — согласился Джошуа. — Я верну ваш саквояж, как только представится возможность. Но вы сейчас расскажете мне о Хоре.

— Почему я должен верить вам?

— То же самое я мог бы спросить у вас. Откуда мне знать, что вы не тот, кто напал на меня недавно?

— Да вы только взгляните на меня, — отвечал Кобб. — Я не привычен к здешнему климату, я начал кашлять в первый же день, как приехал сюда. А за последние дни и вовсе подорвал свое здоровье. На меня неоднократно нападали — и вы, и другие. Неужели вы искренне полагаете, что я способен был справиться с вами?

Джошуа смотрел на Кобба, пытаясь рассуждать здраво, но после недавнего испытания у него в голове стоял туман: он утратил ясность мысли. Кобб был ключом к разгадке. Упустив его однажды, Джошуа не хотел потерять его из виду во второй раз. Если он откажет Коббу в его просьбе, думал Джошуа, как знать, куда тот пойдет, что сделает. Кобб — это было совершенно очевидно — считал, что ему грозит серьезная опасность. Было бы глупо позволить ему оставаться в окрестностях Ричмонда. К тому же он слаб здоровьем и наверняка разболеется еще больше, если по-прежнему будет бродяжничать.

Джошуа ничего не оставалось, как принять на веру слова Кобба и согласиться на его условия. А что он теряет? Очень многое, если не рискнет. Рискнув, потеряет меньше.

— Ладно, — сказал Джошуа. — Вот мои условия. Я дам вам денег, чтобы вы могли прилично поесть и уехать в Лондон...