Наталья Александрова - Тьма над Петроградом

– Я должен присутствовать… – пробормотал тот, пряча глаза. – Я некоторым образом несу ответственность…

– Некоторым образом?.. – повторил лощеный господин. – Черт с вами… так оно и лучше…

Все трое прошли в помещение за стойкой. Это была, собственно, не комната, а полутемная площадка над лестницей, ведущей в подвал. На этой площадке стоял громоздкий кованый сундук да валялась какая-то серая дерюга.

– Итак… – проговорил лощеный господин, затворяя за собой дверь.

– Итак, – подхватила Лизавета Ивановна. – Я жду своих денег!

– Денег… – повторил, как эхо, лощеный господин и шагнул к сундуку.

На какой-то момент Лизавета Ивановна вообразила, что этот сундук полон денег, мятых французских франков, хрустящих английских фунтов, зеленоватых американских долларов и сейчас этот крайне неприятный человек откроет его и даст ей столько, что хватит на безбедное независимое существование…

Лощеный господин действительно открыл сундук, но вместо денег оттуда выкатился уморительный человечек. Ростом он был едва с семилетнего ребенка, однако носил пышные усы и одет был настоящим щеголем – черный сюртучок, шелковый жилет, расшитый замысловатыми узорами, лаковые штиблеты.

– Гийом, она твоя! – проговорил лощеный господин, отступая в сторону.

Карлик распушил усы, как драчливый кот, набычился, запыхтел, как закипающий чайник, и, подскакивая, как мячик, покатился к Лизавете Ивановне. Женщина попятилась, не столько от испуга, сколько от удивления. Она изумленно разглядывала приближающегося к ней странного человечка, не понимая, что ему от нее нужно и какое отношение этот нарядный карлик имеет к ее деньгам. Даже когда в руке Гийома возникло длинное тонкое лезвие стилета, она и то не могла принять его всерьез – настолько уморительно он выглядел.

Карлик подпрыгнул, занес руку со стилетом…

И вдруг навстречу ему метнулся вислоусый тип, старинный знакомый Лизаветы Ивановны.

– Нет! – выкрикнул он, заслоняя собой глупую и жадную женщину. – Она не…

Договорить он не успел: карлик уже нанес удар, который вместо Лизаветы Ивановны пришелся в грудь несчастного неудачника. Вислоусый жулик ахнул и завалился набок, заливая кровью покрывающую пол серую дерюгу.

Карлик снова занес стилет, но в это время дверь с грохотом распахнулась, и в тесном помещении стало еще теснее – его наполнили крепкие и сноровистые полицейские агенты, наряженные бандитами, карманниками и сутенерами.

Вслед за своими орлами с трудом протиснулся господин с лохматыми бровями и растрепанной седой шевелюрой – знаменитый полицейский комиссар Леру.

Карлик злобно взвизгнул и метнулся к лестнице, но один из полицейских пнул его ногой, как резиновый мяч, а второй ухватил за шкирку и вывернул руку со стилетом.

Лощеного господина тоже скрутили. Он поворачивал головой, как филин, и повторял:

– Это ошибка, господа… это ужасная ошибка… я тут оказался случайно… я сам подвергался опасности…

– Никакой ошибки! – высоким звенящим голосом воскликнула Лизавета Ивановна. – Я все расскажу! Я тоже виновата, я познакомила этих людей с князем Тверским…

– Ну-ка поподробнее! – проговорил, протискиваясь в набитое битком помещение, Аркадий Петрович Горецкий.

Аркадий Петрович вышел из фиакра и направился к пансиону.

У самого входа он столкнулся с Борисом и Сержем. Мужчины быстро шли, о чем-то переговариваясь.

– Господа! – окликнул их Аркадий Петрович. – Где вы были?

– А вы, собственно, кто такой? – сухо осведомился Серж, оглядев Горецкого с ног до головы.

– Аркадий Петрович Горецкий, мой давний знакомый, – представил Борис. – Это он предложил мне участие в вашей операции. А это…

– Я знаю, кто это! – отмахнулся Горецкий. – Вы оставили Александру Николаевну без присмотра?

– Почему же без присмотра? С ней Саенко и Агния Львовна…

– Вот именно – Агния Львовна! – процедил Горецкий недовольно. – Пойдемте скорее, у меня скверные предчувствия…

Они быстро поднялись по лестнице, подошли к двери. Из-за нее доносились какие-то странные звуки, напоминающие не то прерывистое рычание хищного животного, не то работающий на холостых оборотах автомобильный мотор, не то бульканье, какое издает кипящий на огне котел. Борис торопливо отпер дверь своим ключом, ворвался в комнату…

В углу ее, в глубоком покойном кресле, мирно спал Саенко. Звуки, доносившиеся из комнаты, были не чем иным, как его могучим, заливистым храпом.

На полу перед креслом валялся разбитый чайный стакан.

Бросив взгляд на Пантелея, Борис метнулся во вторую комнату. Там, свернувшись клубочком на диване, спала Сашенька. Увидев ее, Борис облегченно вздохнул и вернулся в первую комнату.

– Что это за сонное царство? – недоуменно проговорил Серж. – И где, интересно, Агния Львовна?

– Вот именно! – поддержал его Горецкий.

Борис подошел к Саенко, похлопал его по щекам. Тот что-то неразборчиво пробормотал, перестал храпеть, но не проснулся.

Борис огляделся по сторонам, схватил графин с холодной водой и выплеснул его содержимое на Пантелея.

Тот встрепенулся, вскочил, дико выпучив глаза, и выпалил:

– Равняйсь… стой… смирно…

Затем он потряс головой, и лицо его наконец приобрело осмысленное выражение.

– Что это ты, Пантелей Григорьевич, посреди дня заснул? – строго осведомился Горецкий, разглядывая своего бывшего денщика. – И где Агния Львовна?

– И правда, что это на меня такой сон напал? – пробормотал Саенко, морща лоб. – Агния, говорите, Львовна… она мне чаю налила, я только полстакана отпил – и как провалился…

– Снотворное! – произнес Горецкий уверенно.

– Ох и подлая же баба! – ахнул Саенко. – Точно, это она меня опоила, ваше сковородие!

– Но зачем? – удивленно произнес Борис.

– Зачем? – повторил за ним Серж.

– Пожалуй, я могу ответить на этот вопрос! – проговорил Горецкий. – Только сначала нужно выяснить, не пропало ли из дома что-нибудь, кроме самой Агнии Львовны…

В это время из соседней комнаты донеслись шаги, и на пороге появилась Сашенька со смущенным и заспанным лицом.

– Здравствуйте, господа! – проговорила она, с трудом подавив зевок. – Извините, я почему-то заснула в неурочное время…

Внезапно она пошатнулась и упала бы, если бы Борис не подхватил ее на руки и не отнес в кресло.

– Простите, мне нехорошо… – смущенно бормотала Сашенька. – Пантелей Григорьевич, вы нигде не видели Микки?

– Микки? – настороженно переспросил Горецкий.

– Это ее кукла, – пояснил Борис, – Сашенька очень к ней привязана…

– Вот как… – протянул Горецкий.

– Вы обещали нам что-то рассказать, – напомнил ему Серж.

– Да, обещал, – кивнул Аркадий Петрович, – но вам придется набраться терпения, я начну издалека…