Мигель Монтаньес - Могила Колумба

Полицейские вошли в храм и двинулись к правому поперечному нефу, где договорились встретиться с ответственными лицами, уполномоченными продемонстрировать им следы, оставленные на месте преступления, и разрушения, учиненные в саркофаге первооткрывателя континента.

Доминиканка с удовольствием разглядывала испанский собор. Его колоссальные размеры, живопись, алтарные украшения, другие элементы убранства, которые она успела рассмотреть, восхищали и поражали воображение.

Инспектор Браво счел уместным заметить, что первые правители города решили возвести этот храм, сделав его таким прекрасным и величественным, чтобы потомки, увидев его, сказали: те, кто замыслил строительство, были сумасшедшими. Так, по преданиям, постановил капитул [17] Разновидность общественного собрания. Севильи в 1401 году. Каноники не могли предугадать, что подарили миру чудо, которое с восторгом будут созерцать два полицейских и министр культуры далекой заатлантической страны. И вот, продолжал инспектор Браво, камень за камнем в Севилье поднималась полая гора под благосклонным надзором Хиральды, превратившаяся в один из крупнейших католических соборов на Западе. Лично для него покой Апельсинового дворика, архивы и библиотеки собора, а также его окрестности составляют святая святых наследия эпохи великих открытий, и это наследие могло появиться только на этой почве и в этом окружении. И если существует на свете место, где однажды удастся разгадать секреты адмирала моря-океана, человека, который сумел расширить пределы мира, то произойдет это, по мнению инспектора Браво, именно там, где они в данный момент находятся.

Альтаграсиа промолчала, хотя в душе взбунтовалась.

Приблизившись вплотную к гробнице, она убедилась: эта часть собора великолепием могла поспорить с монументальным Маяком Колумба в Санто-Доминго. Погребение соответствовало масштабу свершений первооткрывателя и во всех смыслах было на высоте.

В Севилье Христофор Колумб покоился в саркофаге, который как будто парил в воздухе, опираясь на четыре фигуры герольдов, олицетворявших королевства Испании: Кастилию, Леон, Наварру и Арагон.

Оливер, словно подслушав мысли Альтаграсии, подумал: эта испанская гробница торжественностью не уступает доминиканской. Однако помещение, где она находится, намного красивее и изысканнее. И не идет ни в какое сравнение с бетонной громадой, возведенной на месте старого маяка в Санто-Доминго. Испанец обошел вокруг саркофага. Изумительная архитектура и мощь собора — достойное обрамление для упокоения человека, изменившего карту мира. Совершенно определенно!

Эдвин, далекий от подобных размышлений, между тем задал конкретный вопрос инспектору Браво: как получилось, что Колумб захоронен в Севилье? Если, по его словам, испанское правительство решило перенести предполагаемые останки с Карибских островов, то почему именно сюда, а не в Мадрид или в какое-то другое место, например, в Вальядолид, где он, собственно, умер?

Некая структура, пояснил Браво, под маркой торжеств в честь четырехсотлетия открытия Америки, в 1892 году захотела особо продемонстрировать свою тесную связь с адмиралом. Структура эта — муниципалитет Севильи. Жители города осознавали, что собственной яркой историей, всемирной славой и расцветом искусства в Золотом веке во многом обязаны путешествиям Колумба в Новый Свет и торговлей с, как их тогда называли, Индиями — Китаем и Японией. [18] Средневековые названия Индий — Катай, Сипангу.

— Без открытия Америки Христофором Колумбом Севилья, возможно, никогда бы не стала крупнейшим экономическим центром, каким она была, резиденцией Совета по делам Индий, и никогда бы не заняла выдающегося места в истории. Вот почему город был весьма заинтересован в том, чтобы принять прах адмирала. В 1899 году это свершилось: адмирал вернулся на землю, которая однажды уже служила пристанищем его бренным останкам, хоть и недолго, — закончил инспектор Браво не без патетики.

— Сеньор Браво, хотела бы напомнить: наша страна, славная Доминиканская республика, считает, что подлинные останки адмирала покоились на Маяке, пока их не похитили у нас! — подчеркнула Альтаграсиа, пытаясь восстановить справедливость.

Пока Браво энергично качал головой, а Эдвин невозмутимо созерцал потолок, Оливер заносил в блокнот надпись, украшавшую памятник: «Когда остров Куба освободился от владычества метрополии Испании, Севилья обрела урну с останками Колумба, и Городской совет возвел сей постамент».

Андрес пристально изучал скульптурную группу: четыре герольда в парадных костюмах держали на плечах бронзовый саркофаг. На надгробии высечены названия четырех королевств, входивших в состав испанской державы под владычеством Католических королей Изабеллы и Фердинанда, ставших (при участии первооткрывателя Нового Света дона Христофора Колумба) ядром одной из могущественнейших империй в истории человечества.

— Первоначально предполагалось установить это надгробие в Гаване, — произнес Браво.

— Да, я знаю, — кивнул Оливер. — Но ввиду войны за независимость памятник остался в Испании.

Альтаграсиа обнаружила под саркофагом еще одну эпитафию и указала на нее спутникам.

Текст был начертан вокруг герба королевства Испании, изображенного на днище саркофага.

— Эта часть истории наших стран широко известна, — продолжил Оливер. — Когда останки вывезли из Гаваны, испанское правительство удовлетворило ходатайство, с каким обратился муниципалитет Севильи. Прах был перенесен сюда.

Детективы принялись обходить гробницу. Они обошли ее несколько раз, словно бы совершая ритуальную церемонию или религиозный обряд. Через несколько минут — а может быть, и больше — Эдвин прервал молчание:

— У меня есть теория! Кажется, я понял, зачем украли останки.

Интригующее высказывание Тавареса прозвучало весьма неожиданно. Для обсуждения решили переместиться в кабинет инспектора Браво. Расположение на центральной севильской улице и качество рабочего места вновь убедило Эдвина: испанская полиция больше ценит своих сотрудников, чем доминиканская.

Севильский инспектор предъявил коллегам все факты в отношении ограбления. Их набралось не так уж и много. В сущности, испанское следствие топталось на месте. Власти требовали вернуть реликвии как можно быстрее.

Настал черед доминиканца изложить свою теорию.

— Ну давай, не томи! — поторопила его Альтаграсиа, поудобнее устраиваясь в кресле.