Брэд Гигли - Год гиен

Ненри, колеблясь, стоял у ворот.

— Кетти? — крикнул он в узкий коридор главной улицы.

Никто не ответил ему. Он нерешительно шагнул вперед и слегка постучал в первую дверь.

— Кто-нибудь дома? Не могли бы вы мне помочь?

Ему снова ответило лишь молчание.

— Пожалуйста! — умолял он. — Я ищу своего брата, Семеркета. Он здесь?

Тишина.

Ненри постучался еще в несколько дверей — с тем же результатом. Он начал чувствовать, что его выводит из равновесия странная тишина этого селения. Но тут он услышал крики множества людей — не в деревне, а где-то за ее пределами.

Он вернулся по главной улице и вышел из ворот.

Здесь крики звучали громче; они доносились из западной окраины деревни, и Ненри пошел туда.

Завернув за угол, он увидел, что толпа жителей собралась на открытом месте перед красным утесом, испещренными прожилками, как срез мяса. Писец решил, что это какой-то местный религиозный праздник или обряд, и понадеялся, что Семеркет находится среди собравшихся. Ненри подошел. чтобы посмотреть, так ли это, и через несколько минут уже стоял с краю толпы. Селяне были настолько поглощены тем, что происходило на площадке перед утесом, что не повернулись к нему. Казалось, они даже не заметили появления чужака.

В числе столпившихся Ненри увидел женщин с мрачными лицами, бросавших кому-то сердитые обвинения. Очевидно, кто-то вел себя бесстыдно и был подвергнут некоему суду или испытанию.

Несмотря на то, что ему не терпелось найти брата, Ненри помедлил, захваченный происходящим. Он протиснулся через толпу и увидел посреди площадки женщину со связанными за спиной руками. Высокая, красивая странной красотой, она была без кляпа, и писец пораженно услышал, какими словами она поливает своих обвинителей. Ни разу в жизни ему не доводилось слышать, чтобы женщина так грязно ругалась. А эта угрожала людям всеми карами, если ее немедленно не освободят, и Ненри с удивлением услышал, что угрожающе произносит имя его брата, Семеркета, как угрозу.

— Вот подождите, пока он не вернется! Тогда вы увидите! Он пошел к самому министру, чтобы получить отряд воинов. Вам еще повезет, если вас всех не бросят в тюрьму Диамет!

— Семеркет? — спросил Ненри, пробивая через толпу к женщине.

Когда около согии селян, наконец, заметили стоящего перед ними Ненри и его официальные регалии, они с виноватым видом попятились. Даже женщина на площадке прервала свои обличительные речи.

В неловкой тишине писец сделал приветственный жест.

— Ты говорила о Семеркете — он мой брат. Я ищу его.

— О, слава богам! — воскликнула связанная женщина.

Остальные жители деревни колебались, не зная, как поступить. Женщина крикнула Ненри:

— Вы должны мне помочь! Меня забьют камнями за то, что я о них знаю! За то, что я знаю об их делах. Ваш брат сказал, что вытащит меня отсюда, если я расскажу все властям. О, пожалуйста, господин, вы должны что-то сделать, — или я умру!

Ненри сглотнул и нервозно оглядел толпу.

— Я уверен, — начал он, бессвязно жестикулируя, — я уверен, что если Семеркет сказал…

Дородная самоуверенная женщина внезапно растолкала остальных и пробилась туда, где стоял писец.

— Вашего брага здесь нет, — решительно заявила толстуха; — И вас здесь тоже не ждали.

Ненри быстро посмотрел на нее. Женщина так сильно напомнила ему жену своими грубыми, несдержанными словами, что он внезапно преисполнился ярости.

— Как ты осмеливаешься так со мной говорить! — тихо ответил Ненри — и сам удивился опасным ноткам, в кои-то веки появившимся в его голосе.

Женщина смешалась, оглянулась на своих односельчан в поисках поддержки, но те все еще робели.

— Вы находитесь тут незаконно, — сказала она по-прежнему дерзко, хотя и не так уверенно, как раньше. — В эту деревню запрещено приходить всем, кроме…

— Ты обращаешься к старшему писцу Восточных Фив, — перебил Ненри. — Как тебя зовут, женщина?

— Ее зовут. Кхепура! — закричала связанная женщина с площадки.

— Будь ты проклята, Ханро! — забрызгала слюной толстуха.

— Тихо! — крикнул Ненри.

К его удивлению, толстуха замолчала. Ненри повернулся к той, кого звали Ханро, со словами:

— Освободите эту женщину. Немедленно. Если мой брат сказал, что он заберет ее отсюда, значит, у него были на то веские причины. Мы вместе с ней пойдем его искать.

— Благодарю вас, господин… Благодарю вас!

Поскольку никто из жителей деревни не двинулся, Ненри сам пошел вперед, чтобы развязать Ханро, но Кхепура, обезумев от ярости, отчаянно огляделась и внезапно нагнулась, чтобы схватить с дорожки камень. Она с воплем швырнула камень в женщину на площадке. Камень ударил Ханро по голове со стуком, который эхом отдался в ущелье, и женщина на землю, как марионетка, чья веревочки были внезапно перерезаны. Кровь потекла по ее волосам.

Ненри был от нее уже так близко, что кровь забрызгала его лицо и плащ. Он слегка ошеломленно повернулся, глядя в плоские, невыразительные лица селян. Их глаза были жесткими и полными исступленной ненависти. Писец готов был наброситься на них с руганью, но захлопнул рот при виде их бесчувственных лиц. Он инстинктивно понял, что его собственная жизнь тоже теперь поставлена на кон. Ненри беспомощно наблюдал, как жители деревни подбирают с земли камни.

Ханро, шатаясь, встала на ноги и оглядела селян. Потом приблизилась к одному из мужчин.

— Аафат? — спросила она недоверчиво. — Ты готов сделать это со мной? После того, чем мы были друг для друга?

Мужчина неловко посмотрел на землю. Но жена его внезапно взъярилась и бросила следующий камень. Он попал Ханро в плечо.

— Вы не можете так поступить, — пробормотана Ханро. — Это нечестно!

Камни посыпались на нее со всех сторон, как град. Отвратительный стук попадающих в цель камней, разбивающихся о кость и плоть, наполнил ущелье. Высокая женщина упала и больше не двигалась. Селяне бросали камни до тех пор, пока ее тело не превратилось в неузнаваемое месиво. В конце концов, женщина оказалась наполовину похороненной под камнями.

Ненри в ужасе смотрел на все это, ожидая, что жители деревни теперь повернулся против него. Но хищный блеск в их глазах погас. Даже не взглянув на него, люди повернулись и потянулись к северным воротам деревни. Они казались странно сонными и заторможенным, будто не замечали ничего вокруг.

Писец стоял посреди рассасывающейся толпы, из горла его рвались истерические полувсхлипы. Ои смотрел в лица людей, но сам словно стал для них невидимкой. Какую бы угрозу, исходящую от властей, он собою ни представлял, на него просто не обращали внимания. Когда все исчезли в деревне, ворота закрылись, и Ненри услышал, как засовы вдвинули в пазы.

Этот звук словно освободил его, дав силу шевельнуться. Ненри почувствовал, как в его глотке поднимается желчь. Ему надо убраться отсюда! Весь его мир… вообще-то, даже весь Египет — перевернулся вверх дном.