Арно Делаланд - Западня Данте

И маленький паж в синем тюрбане улыбнулся.

«Мы женимся на тебе, Море…»

Джиларион собрался нажать на курок, когда внезапный толчок едва не опрокинул лодку. Выстрелить Лучник не успел, хотя буквально мгновение назад положение дожа показалось ему идеальным. Он удивленно повернул голову. Обзору мешал капюшон. И расширившимися глазами увидел, как на него бросается какой-то человек.

Пьетро ногой отшвырнул аркебузу, та слетела с подставки за борт и практически вертикально ушла под воду. Джиларион отреагировал слишком поздно. Изумленно вскрикнув, он сперва попытался поймать аркебузу, до того как та пойдет ко дну, и лишь потом накинулся на Черную Орхидею.

Драка вышла короткой.

Пьетро выбросил противника за борт.

И, уперев руки в колени, чуток отдышался, уставившись в дно лодки. Он весь взмок.

Затем Виравольта выпрямился и принялся махать руками, подавая сигнал на «Буцентавр», чуть ли не подпрыгивая на качающемся утлом суденышке.

«Мы женимся на тебе, Море, в знак вечного господства».

Дож бросил перстень в лагуну, и вода поглотила украшение.

И тогда с Сан-Марко и Лидо, со всех сторон раздался дружный оглушительный вопль радости. Народ дал волю свои эмоциям.

Рикардо Пави с мрачным видом расхаживал по мостику «Буцентавра». Он высматривал сигналы, поглядывая то вправо, то влево. Мешал царивший вокруг всеобщий восторг, мельтешащие флажки и платочки, карнавальные костюмы.

Он потер стриженый затылок, слегка взъерошив короткую черную шевелюру, и на миг ему показалось, что на одной из многочисленных лодочек машет руками знакомая фигура.

Он остановился и присмотрелся.

Мимо прошла благородная дама в отливающем шелком сиреневом платье.

«Виравольта… Это он!»

У Пави замерло сердце.

Виравольта явно пытался что-то сообщить.

«Слишком далеко, Пьетро! Ты слишком далеко!»

Рикардо старался расшифровать сигналы, подаваемые Черной Орхидеей, поведение которого могло бы показаться весьма комичным в других обстоятельствах. Виравольта приплясывал, как и все вокруг, его рот широко открывался, но в царящем вокруг гвалте Пави не мог различить ни единого слова.

«Что? Да что ты гам говоришь?»

Черная Орхидея изобразил на голове… рога?

Пави перевел взволнованный взгляд на дожа.

«Мы женимся на тебе, Море, в знак вечного господства».

Лоредано, которого церемония временно отвлекла от насущных проблем, как раз в этот миг повернулся, чтобы уйти с носа корабля. Он погладил пажа по щеке и довольно улыбнулся послу Пьеру-Франсуа де Вилльдьё и всем собравшимся на «Буцен гавре» представителям знати. И тут перед ним внезапно возник великан.

Минотавр в маске с рогами, с закованным в металл туловищем и в пурпурном плаще.

— Франческо Лоредано?.. — гортанно проговорил он голосом, в котором явственно прозвучал приговор.

Черты лица дожа заострились.

Минотавр резко отбросил плащ, его руки метнулись за спину, и он жестом фокусника извлек два пистолета. Раздались удивленные крики. Оцепеневшему Лоредано показалось, будто он различает скрытую под маской улыбку Минотавра, и дож подумал:

«На сей раз все. Это конец».

Рикардо Пави с ревом со всего маху налетел на Минотавра. Гигант пошатнулся. Грянули выстрелы, взметнулось облачко дыма, но обе пули лишь продырявили паруса и красные драпировки, а нападавший опрокинулся на спину. Тут подоспели очнувшиеся солдаты. И по палубе покатился клубок тел. На Минотавра обрушился град ударов кулаками и пиками, а вокруг царили ужас и изумление.

Со своего места Пьетро не сразу разглядел, что происходит. Похоже, на «Буцентавре» шла драка. Он различал силуэты, видел блеск алебард. Слышал и выстрелы.

Наконец Виравольта увидел возвращавшегося на нос галеры дожа в парадном облачении. А затем с палубы поднялся Пави.

Пьетро чуть не вывалился за борт, плюхнувшись на дно лодки.

И с облегчением вздохнул.

Передышка оказалась короткой.

«Мы женимся на тебе, Море, в знак вечного господства».

В лагуне, на рубеже Джудекки и Лидо, появились галеры. «Жемчужина Корфу», «Святая Мария» и австрийские корабли сверкали на солнце. С кораблей Арсенала, расположенных у оконечности Сан-Джорджо, чтобы перекрыть проход к полуострову, послышались глухие крики. Вражеские галеры, двух- и трехмачтовые, с квадратным такелажем, как у каракки, с экипажем в двести гребцов, битком набитые орудиями и порохом в трюмах, были готовы к бою. Они выскочили из ниоткуда и мчались на всех парусах. Отборные арбалетчики и аркебузиры рассыпались по баркасам, на Светлейшую и корабли обороны нацелились триста двадцать пушек. Конечно, у Арсенала имелось более чем достаточно средств, чтобы дать достойный отпор, но лагуна была забита лодочками, и места для маневра практически не осталось. И чем ближе враг подойдет к городу, тем сложнее будет маневрировать, к тому же возрастал риск нанести венецианской стороне непоправимый урон. На всякий случай спустили на воду легкие галеры. Эскадры судов, обычно занимавшихся дальним патрулированием в заливе, мчались на врага. Но перехватчики могли не успеть вовремя, до того как Сан-Марко и сам «Буцентавр» окажутся на расстоянии выстрела. Около двадцати резервных судов под руководством командующего флотом выдвигали на огневую позицию свою артиллерию.

Пьетро на лодке и Пави на «Буцентавре» подумали об одном и том же. И с тревогой повернулись к причалам Арсенала. Их внимание привлекли два последовавших друг за другом взрыва.

Арсенал был еще одной стратегической точкой Венеции, и оттуда поднимались столбы дыма. Должно быть, там шел бой. Но кто выйдет из него победителем? Командующий Арсеналом или Стриги?

Пьетро с Пави затаили дыхание.

На набережных Сан-Марко люди смотрели на все это, не понимая, что происходит: то ли очередной праздничный сюрприз… то ли нечто куда более серьезное.

Вдруг из порта на всех парусах вылетел фрегат, рассекая волны среди дыма и огня, вызванного внезапным взрывом пороховых бочек. Элегантный, гордый как альбатрос, он мчался на помощь защитникам. А за ним последовали и другие.

— Да! Да! — заорал Пьетро. — Теперь наша взяла!!!

На краткий миг стало тихо.

Затем грянул первый пушечный залп.

«Мы женимся на тебе, Море, в знак вечного господства».

И разразилась буря.

София, молодая прачка, держала за руку своего шестилетнего сынишку. Они стояли на набережной рядом с Арсеналом. В самом хорошем месте, где вовсю шли празднования. Этторе, ее сынишка, поглощал здоровенное, чуть ли не с его голову, мороженое в розово-белом рожке. Он облизывал лакомство со всех сторон, старясь поймать тающие капельки, стекавшие по пальцам. Мороженое грозило вот-вот шмякнуться на землю. София, широко улыбаясь, кокетливо попрощалась с кавалером, который какое-то время шел с ними, а теперь двинулся дальше. Потом посмотрела на сына.