Арно Делаланд - Западня Данте

Пьетро потребовалось некоторое время, чтобы переварить информацию. Затем, жестом попросив Пави обождать, он направился к Анне.

— В чем дело? — встревоженно спросила она.

Пьетро, стиснув зубы, поправил шляпу.

— Боюсь, мне нужно закончить еще одно дело. Оставайтесь здесь, прошу вас. Не беспокойтесь обо мне. Я скоро вернусь.

— Но…

Однако Пьетро, запечатлев поцелуй на лбу Черной Вдовы, уже удалился. Дама Червей отсалютовала ему полным бокалом.

— Известно, где он сейчас? — спросил Виравольта у Пави.

— Он тоже ударился в бега. Но с большим успехом, чем фон Мааркен… И — ты только не падай — по словам нашего информатора, находится сейчас где-то во Флоренции.

— Флоренции? — нахмурился Пьетро. — Ну что ж… Значит, меня не будет несколько дольше, чем я полагал.

Он снова пристально посмотрел в глаза Пави.

«Дьявол. Флоренция».

Ну конечно.

Город Данте.

— Рикардо… — скрипнул зубами Пьетро. — Он мой!

Хохариэль из херувимов Бездны и из легиона Питона-Лузбэла сидел под замком в камере подземных казематов Пьомби. Он был болен и весь в крови. Его пытали. Болела грудь, он с трудом дышал. Время от времени он издавал стон, переходящий в приступ кашля. Тьма в колодцах стояла кромешная. На человеке все еще оставался костюм Стрига. Капюшон и плащ пропитались сыростью. А скоро опять начнется прилив. Мужчина заранее содрогнулся. Вода проникнет в камеру, будет сочиться из всех щелей и прикончит его в конечном итоге. Здесь он и умрет. Хохариэль был в этом уверен. Он умрет. Но и Химере не уцелеть. Кусочком угля он окровавленными пальцами рисовал на темной стене. Хохариэль писал обрывки слов, чертил кресты и порожденные Предом фигуры. Воссоздавал свой воображаемый рай в адской ночи. Гиганты. Гиганты! Теперь всех постигла одна участь: Огненные птицы, вообразившие себя гигантами, навечно закованы в цепи. И сорванным голосом он исступленно повторял:

— Увидеть рай…

— Рай… Рай… Увидеть рай…

Эти бесконечно повторяющиеся слова таяли в тишине.

Хохариэля поглотила тьма.

На площади Сан-Лоренцо играл маленький оркестр. Прохожие останавливались и слушали музыку, затем возвращались к своим делам. Площадь была очаровательна. В ней сохранилось нечто от золотой эпохи Флоренции и напоминало о правлении Козимо Старшего, великого покровителя искусств. На расположенной неподалеку базилике Сан-Лоренцо, чистейшем образце архитектуры Ренессанса, хоть и лишенном всяких украшений, местами виднелась кирпичная кладка. Здесь были владения Медичи. Во множестве рассеянных среди соседних церковных зданий часовен, отделанных драгоценным мрамором или гранитом, находились гробницы самых известных представителей династии. Мавзолеи, украшенные аллегориями, где фигурировали то День и Ночь, то Сумрак и Аврора. Надменные свидетели векового могущества Флоренции. В этом маленьком оркестре, во втором ряду, играл на скрипке Пьетро Виравольта. Он с большим удовольствием снова взялся за инструмент. Временным компаньонам изредка приходилось его прикрывать, когда он фальшивил. Но после небольшой практики он смог бы восстановить былые навыки. Пьетро сидел с напудренным лицом и в белом парике. Из-под белого, расшитого золотом камзола виднелись длинные рукава, развевающиеся от движения его рук. Пока он играл, в памяти возникали картинки былого. Например, возвращение в Венецию после непродолжительной военной службы, когда он оказался в труппе Сан-Самуэле и услаждал музыкой вечеринки знати. Или развлекался, аккомпанируя своим смычком представлениям в театре соседнего района, где вырос.

Погода этим июньским днем стояла чудесная. Небо было прозрачно-голубым. Продолжая играть, Пьетро наблюдал за прохожими. В частности, за седобородым мужчиной, который обходил оркестр, приближаясь к нему.

Он не стал дожидаться, когда закончат играть музыкальную пьесу, а сразу наклонился к Виравольте и тихо проговорил, не обращая внимания на музыку:

— Видите вон того человека?..

Метрах в двадцати от них стоял довольно упитанный карлик в белой рубашке и красном камзоле, панталонах с буфами и темных сапогах. Пьетро кивнул.

— Идите за ним… Незаметно. Карлик приведет вас к тому, кого вы ищете.

Пьетро прищурился. Взгляд его стал пристальным. Теперь упускать карлика из виду было никак нельзя.

Он завершил концерт каскадом пиццикато и поднял смычок, вместе с оркестром завершая выступление.

Пьетро бросил скрипку и двинулся за карликом по улочкам города. Флоренция. За двести лет до Рождества Христова этруски основали здесь колонию, ставшую в римский период Флоренцией, гарнизонным городом, защищавшим Фллминиеву дорогу, связывавшую Рим с Северной Италией и Галлией. В XII веке город получил статус независимой коммуны под управлением двенадцати консулов и Совета ста. В результате бесконечных внутренних распрей на смену совету пришел губернатор — подеста. Флоренция всегда славилась оживленной политической жизнью. Дан ге родился здесь в 1265 году в семье мелких аристократов. И в первый раз увидел Беатриче, любовь всей своей жизни, в 1274-м. Он видел ее всего дважды, так никогда и не познакомившись и даже ни разу не заговорив. И тем не менее именно для нее написал «Новую жизнь», а в дальнейшем сделал центральным персонажем «Комедии». Очень рано осиротев, он продолжил учебу в Болонье, где попал под влияние философа Брунетто Латини и таких поэтов, как Кавальканти или Чинно из Пистои. Он быстро втянулся в политические интриги того времени. Во Флоренции националисты-гвельфы поддерживали усиление правления папы, а их противники гибеллины ратовали за власть императора Священной Римской империи. Разразилась самая настоящая гражданская война. Данте, сторонник гвельфов, принимал участие в битве при Кампальдино в 1289 году, закончившейся полным поражением гибеллинов Пизы и Ареццо. Однако эта победа не обошлась без внутренних дрязг. Белые гвельфы, более умеренные, выступали как против власти папы, так и императора, а черные гвельфы-экстремисты требовали, чтобы только папа представлял законную власть.

Шагая к площади Синьории и размышляя о тех грозовых годах, Пьетро невольно провел параллели с недавними событиями в Венеции. Гражданская война. Неужели такое возможно в сердце Светлейшей? Вряд ли. Но одному Богу известно, к чему могла привести лагуну победа Стригов. Удайся государственный переворот — и изменилась бы картина мира. Напрасно воспринимают как данность существующее равновесие. Иногда оно держится лишь на тонкой ниточке. Ниточке, на которой Черная Орхидея танцевал несколько недель.