Жан-Франсуа Паро - Убийство в особняке Сен-Флорантен

Ждать пришлось недолго. Вскоре после торжественного объявления распорядителя в переднюю в окружении придворных дам вошла королева. Ее изящные движения и скользящая походка восхитили Николя; горделивая посадка головы усиливала впечатление легкости фигуры. Казалось, она шла, не касаясь паркета. Про себя Николя сравнил ее с лебедем. После их первой встречи, случившейся четыре года назад, он видел ее только издалека. Но если тогда это был ребенок, сейчас перед ним предстала почти женщина. Невысокого роста, с роскошной кожей, она словно парила над всеми, устремляя выразительный взгляд голубых глаз на каждого присутствующего. Тяжеловатые веки и высокий выпуклый лоб казались заимствованными с портрета ее отца, императора Франца. Пленительная улыбка искупала надменный изгиб рта. На ней было платье с рукавами из белой тафты, отделанное легчайшим в крапинку газом, а на голове чепец английского фасону. Отвечая на поклоны своих гостей, она грациозно склонила голову. Виль д'Аврэ представил Вокансона. В эту минуту какая-то женщина с прямой осанкой и суровым видом шепнула что-то королеве на ухо, и та устремила взор на Николя.

— Вы заинтриговали госпожу де Ноайль [32] Госпожа де Ноайль — придворная дама, прозванная «Госпожа Этикет». , господин кавалер из Компьена [33] В этот городок семья Морепа была отправлена в изгнание Людовиком XV. , — обратилась к нему Мария-Антуанетта. — Она не знает, что мы с вами старые друзья. Добро пожаловать, господин маркиз.

— Сударыня, — продолжил первый служитель королевской опочивальни, — его величество полагает, что вам будет не только полезно, но и приятно ознакомиться с двумя знаменитыми на всю Европу автоматами господина де Вокансона.

— Король предугадал мое желание. Вряд ли кто-нибудь мог сильнее хотеть встретиться с отцом этих одушевленных созданий, о которых в Вене мне часто рассказывала матушка.

— Сударыня, слишком много чести для старика, — поклонился Вокансон. — Позвольте мне представить вам свои детища.

Он стукнул по полу тростью, и лакеи принялись распаковывать первый механизм.

— Ваше величество, сейчас перед вами предстанет механический человек, коего я назвал «флейтист». Эта деревянная статуя, скопированная с «Фавна» Куазво, умеет играть на флейте. Она с неподражаемой точностью исполняет двенадцать различных мелодий. Ее пальцы передвигаются по телу флейты, а губы способны изменять входящий в инструмент поток воздуха, увеличивая или уменьшая его скорость, дабы получился тот или иной тон. Губы перемещают похожий на язык клапан, а тот — пружины, позволяющие воспроизводить движения, присущие человеку.

Приблизившись к автомату, он нажал на кнопку, расположенную на основании статуи, и та внезапно ожила: поводя глазами то в одну, то в другую сторону, она поднесла к губам флейту, и гибкие пальцы споро забегали по дырочкам. Когда большой палец занял место на клапане, кукла подняла голову и, отвесив легкий поклон, заиграла. Казалось, она тоже наслаждалась музыкой, издаваемой ее инструментом.

Собравшиеся завороженно слушали игру ожившего механизма, рожденного гением изобретателя. Кукла чудесным образом походила на живого человека. Когда мелодия закончилась, флейтист вернулся на исходную позицию. Воцарилась тишина. Упираясь локтем в ручку кресла, королева в задумчивости положила на руку подбородок; на лице ее отразилось неподдельное смятение. Наконец королева встрепенулась и захлопала в ладоши, а за ней и все придворные дамы, исключая госпожу де Ноайль, кою сие зрелище со всей очевидностью уязвило, ибо она, ни к кому не обращаясь, что-то без устали бормотала себе под нос.

— Сударь, — произнесла королева, и в ее взволнованном голосе зазвучал немецкий акцент, — благодарю вас за чудное представление и за деликатность, побудившую вас выбрать для вашего флейтиста мелодию Глюка, капельмейстера императрицы в Вене.

Николя узнал арию из оперы «Ифигения в Авлиде», поставленной музыкантом в апреле в Париже; королева оказывала Глюку покровительство. Опытный царедворец, Вокансон поклонился и вновь ударил тростью об пол. Лакеи накрыли флейтиста и стали разворачивать вторую механическую игрушку, значительно меньшую по размерам. Когда все увидели перед собой утку, неподвижно сидящую в фарфоровом тазу, по залу пробежал удивленный шепот. Птица казалась более настоящей, чем подлинная утка; в таз немедленно налили воды.

— Да будет угодно вашему величеству взглянуть на второй образец, — произнес Вокансон. — Эта утка, пока еще неподвижная, по моей команде встанет на лапы и начнет делать все то, что делают утки на птичьем дворе.

Изобретатель запустил механизм, и водоплавающая птица принялась хлопать крыльями, вертеть головой и, испуганно крякая, забарахталась в воде, словно присутствие благородного общества испугало ее. Кукла в точности копировала все движения, производимые утками в природе. Вокансон вытащил из кармана мешочек с зернами и подошел к королеве.

— Не угодно ли вашему величеству покормить птицу?

С радостью ребенка, получившего новую игрушку, королева вскочила и, отмахнувшись от госпожи де Ноайль, пытавшейся воспрепятствовать необычному развлечению, подбежала к утке.

— Как мне это сделать, сударь?

— Сейчас я высыплю зерна на ладонь вашего величества, и ваше величество поднесет ладонь к клюву утки. Уверяю вас, это совершенно не опасно.

Подойдя поближе, королева протянула руку, и утка, вытянув шею, с жадностью склевала предложенные ей зерна. Утиный клюв щекотал ладонь королевы, и та, рассмеявшись счастливым детским смехом, вернулась на место. Подождав немного, Вокансон взял утку и посадил ее на серебряный поднос. Птица замерла и через соответствующее природное отверстие выдала только что съеденную пищу уже в переваренном виде. Госпожа де Ноайль чуть не упала в обморок, в то время как остальные разразились хохотом.

— Сударь, — произнесла королева, принимая серьезный вид, — я не забуду этого представления и непременно расскажу о нем королю. Последнее действие вашего механизма, свидетельствующее о вашем гении, несказанно удивило меня. В чем секрет столь скорого и совершенного пищеварения?

— Да простит меня ваше величество, но этот секрет я не раскрываю никому!

— Хорошо, можете не говорить. Тогда, сударь, мы станем считать вас чуточку волшебником.

Она протянула ему руку, он благоговейно поцеловал ее и удалился. Виль д'Аврэ и Николя последовали за ним, но королева сделала им знак остановиться.

— Я хочу поговорить с маркизом де Ранреем. Оставьте нас.

Не намереваясь соглашаться с этим решением, госпожа де Ноайль с оскорбленным видом выступила вперед, но Мария-Антуанетта властным кивком остановила ее.