К. Сэнсом - Соверен

Малеверер нагнулся к уху Рича и что-то горячо зашептал.

— Сэр Ричард, может, мы воспользуемся случаем и обсудим вопросы, связанные с собственностью казненного Эска? — донеслось до меня. — Если мы согласуем все издержки…

— Не сейчас, — нахмурившись, отрезал Рич. — Я же велел вам уходить, — сверкнул он глазами на меня. — И пошлите за этой женщиной, мистрис Марлин.

Он нетерпеливо махнул рукой, и мы с Бараком вышли из комнаты. Стражник, ожидавший в коридоре, проводил нас вниз.

— Эти двое явно затеяли какое-то новое мошенничество, — прошептал я на ухо Бараку.

Во дворе было уже совсем темно.

— Черт, черт, черт! — с жаром произнес Барак. — Мы попали в скверную передрягу.

— Вы выразились на редкость точно, — с горечью заметил я.

— А как вы намерены поступить с делом Билкнэпа?

— Я не верю, что Рич подкупил судью. Будь это так, он не преминул бы назвать его имя. Нет, он, как говорится, пытается взять меня на испуг.

— Взять вас на испуг? — повторил Барак, резко остановившись.

Мне редко случалось видеть его в таком волнении.

— Вы слишком много о себе воображаете, — сердито выпалил он. — Если вы будете серьезно досаждать Ричу, он прихлопнет вас, как муху. Что ему стоит разделаться с каким-то стряпчим, к тому же впавшим в немилость у Тайного совета!

— Я могу рассчитывать на покровительство архиепископа Кранмера.

— Да где он, ваш Кранмер? В Лондоне! Он и знать не будет, что с вами произошло. Да и в любом случае он не станет выступать против Рича. Ссориться с Тайным советом ему вовсе ни к чему.

— Кранмер…

— Никогда не будет портить отношения с сильными мира сего из-за такой мелкой сошки, как вы. Или я. А я ведь тоже влип в историю. И черт меня дернул затеять возню с этой проклятой шкатулкой!

— Я никогда не отказывался от дела, которое считаю справедливым, и не намерен делать этого впредь! — провозгласил я.

— Однако вы сами знаете, что шансов на победу у вас нет.

— Я не из тех, на кого можно оказывать давление.

Я так разволновался, что почти кричал.

— Ослиное упрямство, — изрек Барак. — Ослиное упрямство и непомерная гордость. Эти качества, которыми природа наделила вас с излишней щедростью, приведут нас обоих к гибели.

Он собирался сказать что-то еще, но передумал, махнул рукой и пошел прочь.

— Черт, черт, черт! — только и оставалось повторять мне.

Проходивший мимо клерк взглянул на меня с удивлением. Я обогнул церковь и направился к скамье под буком, которую облюбовал прежде. Опустившись на скамью, я вновь принялся наблюдать за любопытными, которые по-прежнему тянулись в сторону лагеря. В воздухе повеяло вечерней прохладой, заставлявшей меня зябко поеживаться.

Вспышка Барака явилась для меня полной неожиданностью. Год назад, когда я с ним познакомился, он держался весьма вызывающе и отнюдь не испытывал трепета перед теми, кто был неизмеримо выше его по положению. Но тогда у него был могущественный покровитель. Ныне, как не преминул напомнить Рич, лорд Кромвель мертв. А сам Барак недавно признался, что какая-то часть его существа жаждет спокойной и размеренной жизни. Тем не менее слушать, как мой своенравный помощник упрекает меня в отсутствии рассудительности и в упрямстве, было по меньшей мере странно.

Что касается гордости, то, возможно, он прав, не без приятного чувства сказал я себе. Мне действительно есть чем гордиться. Я никогда не изменял своему долгу и неизменно защищал интересы своих клиентов в полном соответствии с требованиями закона и справедливости. В мире, где царствует подкуп, я сумел создать себе репутацию безукоризненно честного стряпчего. Репутацию, которую вовсе не так просто запятнать. И никаким надменным вельможам, при всем их могуществе, не удастся это сделать.

Подобные размышления, которым я предавался, сидя под деревом, постепенно вернули мне душевное равновесие. Да, говорил я себе, моя честность и неподкупность — это все, что у меня есть, и потому я никогда не поступлюсь ими. Но втягивать Барака в обреченную на поражение схватку с Ричем у меня нет никакого права. Точно так же, как нет у меня и права бросать своих клиентов, даже если шансы на победу ничтожны. Барак слишком умен, чтобы не понимать этого.

Звук приближающихся шагов заставил меня вздрогнуть. Страх за собственную жизнь, забытый на время, снова овладел мною. Вглядываясь в темный силуэт, который стремительно приближался ко мне, я с облегчением понял, что это женщина. Широкий подол ее платья шуршал по ковру из опавших листьев, покрывавших землю вокруг скамьи. Когда женщина подошла ближе, я с удивлением узнал в ней Тамазин. На девушке было нарядное желтое платье, которое я уже видел прежде, шею украшало великолепное серебряное ожерелье.

— Мистрис Ридбурн?

Девушка сделала реверанс и устремила на меня неуверенный взгляд. Она казалась растерянной и смущенной, от обычной ее бойкости не осталось и следа.

— Мне бы хотелось поговорить с вами, сэр… — пробормотала она. — Я увидела, как вы сидите здесь в одиночестве, и решила, что вы не откажетесь…

— О чем вы хотите поговорить? — пришел я к ней на помощь.

— Дело очень важное, сэр. Важное для меня.

— Я готов вас выслушать, — кивнул я и жестом указал на скамью рядом с собой.

Тамазин, опустившись, некоторое время молчала, словно не зная, с чего начать. Я тем временем украдкой разглядывал ее. Вне всякого сомнения, девушка была очень хороша — высокие скулы, полный, свежий рот, точеный подбородок. Впрочем, она была так молода, что казалась мне почти ребенком.

— Мистрис Марлин только что вызвали к сэру Уильяму, — наконец произнесла Тамазин. — Он желает ее допросить.

— Мне это известно. Мы с Бараком только что были у него. С нами беседовал сэр Ричард Рич.

— Мистрис Марлин очень сердита. Она терпеть не может сэра Уильяма.

— У меня уже был случай это понять, — кивнул я. — Если вы помните, я присутствовал при их встрече в минувшую среду.

Напоминание об этом неприятном событии заставило Тамазин залиться краской.

— Мистрис Ридбурн, вне всякого сомнения, вы поступите разумно, если постараетесь держаться подальше от меня и от мастера Барака, — сказал я, тщательно подбирая слова. — Поверьте, знакомство с нами чревато для вас крупными неприятностями.

— Да, сэр.

— Только что нам сделали весьма серьезное предупреждение. Возможно, мастер Барак сам вам обо всем расскажет. Подчас он бывает излишне несдержан на язык.

— Он очень обеспокоен, сэр.

— Это не слишком на него похоже. Обычно он пребывает в счастливой безмятежности, оставляя мне право терзаться от беспокойства.

Я не сводил глаз с Тамазин, пытаясь понять, насколько хорошо она осведомлена о наших с Бараком делах. В интересах самой девушки было бы лучше, если бы Барак воздержался от особых откровенностей.