Дэвид Дикинсон - Смерть в адвокатской мантии

И Пауэрскорт начал писать письма. Поверенные фирмы «Планкет, Марлоу и Планкет», интересуясь Ф. Л. Максфилдом, направляли свои запросы директору школы, где учился Донтси, его наставнику в колледже Кембриджа, адъютанту его армейского полка и т. п., а Пауэрскорт писал тамошним служащим при спортплощадках. Спрашивая, не известен ли им человек по имени Максфилд, он просил попытаться припомнить его детское, студенческое, а может, армейское прозвище. Главное, писал он, человек этот увлекался крикетом и, скорее всего, играл в одной команде с Донтси. И только под конец вскользь упоминалось, что адвокат недавно погиб.

Пауэрскорт написал и запечатал пять писем. Он уже собирался отправить их, как вдруг понял, что должен непременно написать смотрителю спортплощадок еще в одном месте. На конверте шестого, последнего послания он вывел адрес: графство Кент, округ Мейдстон, имение Калн.

Сара Хендерсон никак не ожидала, что присутствие мужчины так изменит атмосферу в ее родном доме. Да, хотя ей самой он, худенький, с нервным мальчишеским лицом, казался совсем юным, для всех остальных ее Эдвард (а она уже считала его «своим») — настоящий мужчина. И вот он здесь, в Эктоне, сидит у камина, разговаривает с ее матерью. В этот вечер все шло не так, как Сара предполагала. Она заранее рассказала матери о трагической гибели семьи Эдварда, о его проблемах с заиканием, о том, что сейчас он живет с дедушкой и бабушкой, и была уверена, что мать при встрече устроит ему допрос. Ничего подобного. Сара боялась, что миссис Хендерсон, как обычно, станет сыпать колкостями, пытаясь унизить собеседника. Нет, с появлением Эдварда ее матушку словно подменили, и это даже слегка раздражало Сару, хотя она и сама не могла понять, почему ей так не нравится, что ее мать любезно беседует с молодым человеком, которого впервые видит. В глубине души девушка подозревала, что, видимо, просто ревнует — ну, не ревнует, это, конечно, слишком сильное чувство, а скорее раздосадована тем, что кто-то еще пытается очаровать ее Эдварда. А миссис Хендерсон тем временем демонстрировала глубочайший интерес к предстоящему процессу по делу Панкноула.

— Напомните мне, Эдвард, — мило улыбаясь, попросила она, — когда именно состоится суд? Вы мне сказали, но я тут же позабыла. Память моя, увы, уже не та.

«На жалость бьет, ждет сочувствия!» — мысленно прокомментировала Сара.

— Суд состоится в четверг, миссис Хендерсон, — сказал Эдвард.

— А он действительно такой злодей, этот мистер Панкноул? Прямо как Джек-Потрошитель?

«К старости она стала прямо-таки кровожадной, — отметила Сара. — Неужели и я когда-нибудь буду такой же? О нет, ни за что!»

— Он настоящий негодяй, — непринужденно ответил Эдвард, — хотя, насколько мне известно, никого не убивал. Его не обвиняют ни в чем подобном. Но он обманул и обокрал тысячи людей, а это очень тяжкое преступление.

Эдвард уже как минимум второй раз отвечал на этот вопрос, и его терпение Сару просто поражало.

— Но объясните мне, пожалуйста, еще раз, Эдвард, как он их обманывал? Вы уже рассказывали, но я не совсем поняла.

«О Боже! Сколько раз можно объяснять одно и то же!» — мысленно возмущалась девушка.

Эдвард взял со столика чайную ложку и украдкой подмигнул Саре. У нее сразу же поднялось настроение.

— Представьте, миссис Хендерсон, что эта ложечка — компания номер один. Мистер Панкноул предлагает людям вложить в нее деньги, стать акционерами его грандиозной строительной компании под названием «Свобода». Акции охотно раскупают. Но мистера Панкноула и его компаньонов обуревает жадность. Вместо того чтобы строить недорогое жилье, они просто забирают большую часть денег себе. Дивиденды по акциям должны были выплачиваться дважды в год, и акционерам полагалась часть прибыли. Но поскольку все деньги украдены и платить нечем, мистер Панкноул запускает компанию номер два, вот эту. — Эдвард взял вторую ложечку, на этот раз украдкой послав Саре воздушный поцелуй. — И снова ему удается распродать почти все акции. Полученные за них деньги идут на выплаты вкладчикам первой компании. И так далее, — закончил свой рассказ Эдвард, полагая, что описание компаний номер три, четыре, пять и шесть, составлявших карточный домик Панкноула, только утомит миссис Хендерсон. Да и ложечек не хватило бы.

— Вы замечательно объясняете, Эдвард, — восхитилась пожилая дама.

«Льстит! — сказала себе Сара. — Неужели даже Эдвард падок на лесть?»

— Значит, этот Панкноул все же истинный злодей, — подытожила миссис Хендерсон, с удовольствием повторяя слово «злодей». — Надолго его посадят в тюрьму?

— Сначала его должны признать виновным, миссис Хендерсон, — улыбнулся Эдвард.

«Он вовсе не обязан ей все время улыбаться! — мысленно вознегодовала Сара. — Лучше бы уж заикался!» Но она тут же одернула себя: надо радоваться, ведь Эдвард сегодня разговорился не на шутку. Если так пойдет и дальше, скоро он вообще забудет про свои трудности с речью.

— А вы будете участвовать в процессе, Эдвард? Среди прочих адвокатов?

— Какое-то время да, миссис Хендерсон. Но выступать в суде мне не придется. Я буду только время от времени давать справки своему патрону.

Прощаясь с гостем, миссис Хендерсон превзошла самое себя. Когда Сара помогла ей встать, чтобы увести наверх и уложить в постель, она обернулась и сказала:

— Пожалуйста, помните, Эдвард, у вас в этом доме теперь два близких, друга. Надеюсь, вы будете часто навещать нас — пожалуйста, без всякого стеснения, когда вам только захочется нас увидеть.

Сара мысленно взмолилась, чтобы перспектива докучливых расспросов не отвратила Эдварда от визитов в Эктон. А он в это время думал о том, хватит ли у него храбрости поцеловать Сару, когда она спустится вниз.

Лорд Фрэнсис Пауэрскорт выглядел спокойным: известие о том, что на него объявлена охота, казалось, его совершенно не взволновало. Ведь постоянный риск стал частью его жизни. Он подвергал себя опасности и в Индии, когда служил в армейской разведке, и в Южной Африке, где налаживал систему сбора секретных данных во время англо-бурской кампании, и на родине, когда, став частным сыщиком, занялся расследованием убийств. Но на самом деле Пауэрскорт отнесся к словам Джонни Фитцджеральда вполне серьезно. Об этом говорило то, что он снова, как когда-то в Индии, начал вести дневник. Тогда он каждый вечер фиксировал полученные в течение суток данные о передвижении, силах и резервах противника, чтобы в случае его гибели можно было использовать эту информацию. Джонни называл такие записи «ежедневными завещаниями». Ну а сейчас детектив кратко описал два нераскрытых убийства, изложил суть проведенных им бесед, перечислил свои версии, подозрения и вопросы, которые собирался выяснить в ближайшие дни. На страницах дневника отсутствовало только имя убийцы. На вопрос «Кто он?» точного ответа пока не было.