Брэд Гигли - День лжецаря

— Я шла за тобой от… — Нидаба обернулась к Шепаку, своему эламскому врагу, и прикусила губу; она не должна была упоминать о шахте! — Я следовала за тобой до египетского квартала. Мне потребовалось немало времени, чтобы выяснить, куда ты пошел, но потом я услышала твои крики, увидела тебя и все поняла.

— Мы тоже поняли, что вы в беде, — подхватил Кури. — Эта госпожа присоединилась к нам, когда увидела, что мы заодно. Она все хотела, чтобы мы отбили вас! Но мы убедили ее в том, что такая задача вряд ли по силам женщине. Госпожа пряталась здесь в коридорах, пока мы бегали в гарнизон за полковником Шепаком.

Симеркет моргнул, прерывая их слабым голосом:

— Но где это «здесь»? Где я? — спросил он.

— В подземной тюрьме дворца, Симеркет, — ответила Нидаба.

В подземной тюрьме? Ну конечно: вот почему здесь оказалась царица Нарунте. А если они в дворцовой тюрьме, то… Шепак прервал его лихорадочные мысли.

— Когда я пришел сюда, эта госпожа пыталась сорвать дверь с петель. И должен сказать, ей бы это удалось. — Он бросил восхищенный взгляд на Нидабу. — Я никогда не видел женщины такой храброй… и такой сильной.

Несмотря на то что Шепак был ненавистным захватчиком, Нидаба была польщена и улыбнулась, отчего на щеках у нее заиграли ямочки.

Под ее пристальным взглядом Шепак чуть сбился, но продолжил:

— Должен тебе сказать, Симеркет, мы не знали, что здесь найдем!

— Еще несколько секунд, и вы бы не нашли ничего, — грустно улыбнулся Симеркет. И сел, покачиваясь. И тут только заметил свою полную наготу. Он поспешно прикрылся руками, искоса глядя на Нидабу, но та смотрела только на Шепака, а Шепак — на нее.

— Они, случайно, не бросили тут мою одежду? — жалобно спросил Симеркет.

Шепак и Нидаба присоединились к темноголовым, которые осматривали полутемный коридор. Его одежду они нашли на свалке с отбросами. Еще бы — похитители не сомневались, что она уже никому не понадобится. Шепак и Нидаба помогли ему одеться, а он рассказал все, что узнал.

— Мы пойдем в гарнизон и приставим к тебе охрану, — решил Шепак. — А потом попросим аудиенции у царя. Ты расскажешь ему все, что знаешь.

— Нет, — мгновенно возразил Симеркет. — Не сейчас. Сначала я должен справиться с одной — последней — задачей.

— Какой? — недовольно спросил Шепак. — Ты разгадал загадку — и этого достаточно: Кутир узнает, кем оказались преступники. Что еще надо?

— Если мы действительно в подземной тюрьме, то здесь должны быть погребальные склепы…

Нидаба и темноголовые вопросительно посмотрели на него, но Шепаку потребовалась лишь доля секунды, чтобы понять, что он имеет в виду. Симеркет увидел, как эламец нахмурился.

— Нет, — твердо сказал он.

— Я должен.

— Я уже говорил тебе — это святотатство!

— Шепак, послушай меня. Тело Найи — в одном из тех кувшинов. Теперь я в этом уверен! Последнее, что я могу для нее сделать, это увезти его с собой в Египет. Моим единственным утешением будет знать, что мы сможем лежать вместе, в одной могиле.

Шепак не уступал.

— Как бы тебе понравилось, если бы мы отправились в Египет и стали рыскать среди ваших мертвых? Прежде чем спуститься в склеп, надо, чтобы священник прочел молитвы и заклинания. Для нас это не просто могила — это подземный мир. Там обитают духи и демоны!

Прежде чем Симеркет успел ответить, Нидаба осторожно кашлянула и тихо объявила:

— Я священник. — Она бросила на Шепака тревожный взгляд. — Э… священница. Я служу Иштар.

Симеркет взглянул на Шепака, молча умоляя его о согласии.

Сдержанно выругавшись, Шепак сорвал фонарь с ближайшего к нему канделябра.

К дворцовому подвалу вело несколько этажей. Многие поколения вавилонских царей были вынуждены рыть все глубже и глубже в мягкой речной почве, создавая камеры, в которых хранили ставшие ненужными дары и предметы. Изваяния из дальних стран диковинных форм и расцветок возникали из темноты, на мгновение попадая в круг света фонаря, который держал Шепак. Казалось, они и есть те самые демоны, которых он так боялся.

Вскоре подошли к огромным, обитым медью дверям, встроенным в ярко-красную стену. Нидаба своим мелодичным голосом начала читать нараспев молитву, в то время как Галзу выступил вперед и ножом выскоблил расплавленный свинец, который был влит в щель между дверями. Только когда Нидаба прекратила пение и подала знак, Шепак растворил их.

Первое, что почувствовал Симеркет, был дурманящий запах меда вперемешку со сладковатым запахом тлена. Он робко шагнул в склеп. Молитвы Нидабы, должно быть, возымели действие: на битву с ними не поднялся ни один демон, ни один дух… Кивнув остальным, Симеркет протянул руку к фонарю.

— Нет, я иду с тобой, — заявил Шепак.

— Тебе незачем.

— Кому-то надо будет держать фонарь!

Симеркет благодарно кивнул.

— Я тоже иду, — твердо сказала Нидаба. — Я должна буду читать Молитву За Мертвых над каждым кувшином…

Шепак покачал головой, дивясь мужеству этой женщины. Оставив Кури и Галзу охранять вход, все трое молча двинулись вперед. Это место напомнило Симеркету огромные речные пакгаузы в Фивах — с тысячами глиняных кувшинов, наполненных зерном и оливками. Но содержимое этих кувшинов было другим — в них покоились забальзамированные тела вавилонских царей и знати, их жен, родственников, слуг…

Симеркет был в смятении: каким образом он сможет найти в них Найю? Но Шепак сказал, что в дальнем углу склепа — самые поздние захоронения. Симеркет заметил, что на каждом кувшине стоит имя, скрепленное глиняной печатью царя или царицы, которым принадлежали слуги. Симеркета удивил тот факт, что царь и его прислужники были захоронены в совершенно одинаковых емкостях. Впрочем, в Месопотамии цари не считались божествами, как в Египте; после смерти все становились равны пред бесстрастным жестоким небом…

Когда они добрались до самых дальних закоулков склепа, то увидели, что кувшины здесь выглядят совсем иначе; они не покрыты пылью, и мед в них другой — его запах более свежий. Кувшины были как новые, с яркой коричневой глазурью и с еще не высохшими медовыми протеками по бокам.

— Мы на месте! — прошептал Шепак.

И указал на печать на ближайшем к нему кувшине. Это была печать Кутира. Имя под ней означало, что в сосуде — тело Нагэша, мужа принцессы Пиникир. К разочарованию Симеркета, на многих других кувшинах было начертано просто «слуга Нагэша» или «слуга Пиникир» без имени. Поскольку в живых не осталось никого, кто бы опознал слуг, объяснил Шепак, то сделали такие надписи. Симеркет не смог сдержать стона. Ему надо осмотреть каждый кувшин с надписью «слуга Пиникир»?! Он сосчитал их — их по крайней мере шесть, таких «безымянных» сосудов, и, возможно, были еще и другие.