Томаш Миркович - Паломничество в Святую Землю Египетскую

– От преследований? – удивилась Алиса. – Я-то думала, что средневековая Польша была толерантной страной, что именно в Польшу перебирались евреи, которым не давали спокойно жить в других европейских странах. Есть даже картина Матейко…

– Вы имеете в виду «Принятие евреев в Польше»? Все ссылаются на эту картину, но ведь это событие не описано ни в одном источнике. Правда, Галл Аноним, [24]который луч! всех знал этот период истории Польши, упоминает о евреях, но только в связи с тем, что Юдифь Чешская, мать Болеслава Кривоустого, выкупала у них из рабства христиан. Дело в том что еврейские купцы приезжали в славянские страны не только за янтарем и льном, но и за рабами, потом продавали их в Испании, а оттуда те уже попадали во все арабские страны Но трудно иметь претензии к купцам, коль скоро славянские князья охотно продавали им подданных, а родители – детей. А вот две другие картины Матейко, относящиеся к судьбе евреев в Польше, упоминаются реже. Я имею в виду прежде всего набросок маслом «Нападение краковских горожан на евреев». Он изображает погром, устроенный в Кракове в 1494 году после проповеди ксендза Будека, который обвинил евреев в похищений и убийстве христианского ребенка. Разумеется, безосновательно. Стремясь истребить евреев, толпа сожгла несколько улиц.

– Так в средние века в Польше тоже были погромы? – удивилась Алиса. – Я думала, они случались только в Западной Европе. Ведь в Польше евреям гарантировал безопасность Калишский статут Болеслава Благочестивого, – добавила она, вспомнив соответствующее место из дядиного письма.

– Калишский статут? Он составлен по образцу немецких эдиктов, которые начали появляться после Второго крестового похода, то есть за сто лет до него. Евреи в нем назывались «servi camerae», то есть «рабы казны», и им полагалось вносить особую плату за защиту, которая полагалась им лишь в теории. Евреи никогда не были уверены в завтрашнем дне, ведь государь мог в любую минуту повысить плату или изгнать их из страны. Через три года после введения этого статута Вроцлавский синод постановил – в духе решений четвертого Латеранского собора, – что евреи должны носить особую одежду и жить в особых кварталах-гетто, а польским христианам было запрещено с ними общаться под угрозой отлучения от Церкви. Христианку, которая сошлась бы с евреем полагалось выпороть и выгнать из города. Церковь внимательно следила, чтобы евреям нигде не жилось слишком хорошо, и постоянно подогревала враждебность к ним. Крестовые походы сопровождались чудовищными жестокостями, но крупнейшая волна погромов и убийств прокатилась по Европе во время Черной Смерти, великой эпидемии чумы, которая пришла на континент в середине четырнадцатого века и унесла двадцать четыре миллиона человек – треть населения. В эпидемии обвиняли евреев – говорили, что они отравляют колодцы, – и сплошь и рядом отправляли их на костер. В Польше преследования не достигли того масштаба, что во Франции или в Германии, но ведь и чума собрала над Вислой гораздо более скромную жатву: во Франции вымерла половина населения, а на востоке Европы, где люди жили гораздо менее скученно, – только пятнадцать процентов. Меньше потерь – меньше и фанатизма. Как раз тогда, при Казимире Великом, евреи и начали массово прибывать в Польшу. Массовость, правда, была относительная; считается, что через сто лет после его смерти евреев в Польше насчитывалось максимум восемнадцать тысяч.

– Может, хотя бы Казимир Великий относился к евреям хорошо?

– С этим я соглашусь. Но вы не забывайте, барышня, что духовенство, на котором лежит вина за все погромы, не сидело сложа руки. Казимир Великий, сумел встать в оппозицию клиру и даже велел утопить одного ксендза, который чересчур разошелся. Но уже в 1399 году, в царствование Ягайла, под влиянием духовенства произошел еврейский погром в Познани, а спустя восемь лет – в Кракове. Король осудил их участников, и почти на полвека воцарилось спокойствие. Но в 1453 году по наущению папского посланника Яна Капистрана во Вроцлаве были устроены кровавые выступления против евреев, завершившиеся изгнанием их из Силезии. Потом был краковский погром, а Казимир IV Ягеллончик отнял у евреев права, дарованные и утвержденные его предшественниками.

В конце XV века евреев изгнали из Мазовецкого княжества, а позже из Литвы, хотя через несколько лет им разрешили вернуться. Да, в других местах – особенно в Испании – их преследовали сильнее, но это слабое утешение для угнетаемых.

– Как это все грустно, – сказала Алиса. – Но вы упомянули еще об одной картине Матейко на еврейскую тему.

– Да, хотя она как раз относится не к евреям как таковым, а к прозелитам. Я имею в виду более раннюю его картину – «Сожжение краковской мещанки Катажины Мальхеровой»; там изображена казнь краковской советницы, восьмидесяти с лишним лет, приговоренной к смерти за переход в иудаизм. Это было в 1539 году. Вот какие суровые наказания сумело ввести духовенство за отступление от христианской веры.

Алиса содрогнулась:

– Как страшно! И долго действовали такие жестокие законы?

– Долго. Более чем двести лет спустя за то же самое «преступление» был сожжен на костре в Вильно граф Валентин Потоцкий, который перешел в иудаизм, пока жил в Амстердаме. Из-за разницы в вере евреев постоянно рассматривали как чужаков, хотя Польша была их родиной уже сотни лет. В 1776 году – то есть тогда же, когда в Америке Томас Джефферсон составлял Декларацию Независимости, провозгласившую самоочевидной истиной, что все люди сотворены равными, в Польше коронный канцлер Анджей Замойский рекомендовал беднейших евреев изгнать, а остальных обложить высокими налогами. А ведь многие евреи были горячими патриотами Польши: например, Хаим Соломон, которому пришлось покинуть родину в 1772 году, спасаясь от российской армии. Он поселился в Америке и начал помогать боровшимся за независимость колонистам; дружил с Джефферсоном, Медисоном, Монро, одно время нес на своих плечах все финансовые тяготы войны. Британцы дважды его арестовывали; у него больше заслуг перед Америкой, чем у иного генерала; он отдал ей все свое состояние и умер в нищете. Но разве в Польше кто-нибудь помнит его фамилию? Нет. А почему? Потому что его звали не Тадеуш, не Казимир, а Хаим.

Думаю, только чудовищный геноцид во Вторую мировую войну, жертвой которого пали и мои соотечественники, открыл им наконец глаза на то, что не может быть разделения на лучших и худших граждан и что времена антисемитизма прошли безвозвратно. Я уверен, что сейчас польские евреи могут наконец не бояться, что кто-то выдвинет лозунг «Евреи, вон из страны!». Я уже очень давно не был в Польше, но не представляю себе, чтобы могло быть иначе.