Майкл Грегорио - Критика криминального разума

Вигилантиус пристально всматривался в меня.

— Вы оскорбили действительно великого человека, герр поверенный. Надеюсь, что буду присутствовать при вашей встрече с ним.

— В этом мире или в следующем? — пробормотал я, после чего повернулся к Коху: — Помогите мне. Я хотел бы обследовать пустую оболочку лежащего здесь человека после того, как дух оставил ее.

Мы наклонились над телом Иеронимуса Тифферха. На одежде не было заметно ни капли крови, а на коже никаких синяков, ни малейших свидетельств ударов или удушения. Кончик языка, видневшийся между желтыми зубами, был обычного розового цвета, не почернел и не распух. Я положил руки на грудную клетку трупа и с силой надавил. Все было в норме. Я расстегнул его рубашку и не обнаружил никаких признаков удара кинжалом или каким-то другим оружием. Что же это за убийство? Через какую запертую дверь похитительница жизни Смерть проникла в тело адвоката Тифферха?

— Помогите мне перевернуть его, Кох.

Я заставил себя снова прикоснуться к затвердевшему холодному трупу, и мы вместе повернули мертвеца на левый бок. Его одежда похрустывала, а кожа была твердой, словно влажный камень. Вероятно, так же, как я сейчас, чувствовали себя в давние времена врачи, занимавшиеся запрещенным вскрытием трупов. И место было вполне подходящим — тайная комната в вонючем подземелье. Там, наверху, стояла глубокая ночь; здесь, внизу, тоже была ночь, только значительно более глубокая и мрачная. Можно ли вообразить, что мы осмелились бы совершать нечто подобное при беспристрастном свете дня? В наших поступках было что-то в высшей степени кощунственное.

— У вас есть нож, сержант Кох?

— Что вы собираетесь делать? — вмешался Вигилантиус.

Я не обратил на него никакого внимания, взял нож у Коха и разрезал куртку мертвеца от воротника вниз до каймы. Вслед за этим вырвал кусок замерзшей ткани и таким же образом разрезал его рубашку. С изумлением мы оба воззрились на то, что предстало нашим взорам.

— Всемогущий Боже! — шепотом воскликнул Кох.

Я тотчас же натянул перчатки, чтобы избежать заражения. Верхняя часть спины мертвеца была сплошь покрыта уже зарубцевавшимися старыми ранами и новыми шрамами. Если бы Тифферх был ковром, можно было бы подумать, что его совсем недавно выбили и вычистили с помощью железной щетки. Медленно и с предельно осторожностью, действуя только кончиком пальца, я счистил остатки засохшей крови и обнажил промерзшую кожу.

— Его секли, — пробормотал Кох.

— Вряд ли можно в этом усомниться, — откликнулся я. Мой взгляд скользил по исхлестанной коже, словно по древнему манускрипту на загадочном языке, который мне еще предстоит расшифровать.

— Но могла ли подобная порка стать причиной смерти, сударь? — спросил Кох, неуверенным жестом указав на изуродованную плоть несчастного.

— Неужели вы не слышали его слов?! — взорвался вдруг Вигилантиус. — Он говорил о пламени. Об огне в мозгу. С его собственных слов и надо начинать.

— Я сам буду решать, с чего мне начинать! — огрызнулся я.

— Эти раны вовсе не причина его смерти, герр Стиффениис, — настаивал некромант. — Ваше упрямство и недоверчивость — ядовитый плод догматизма. Логика — всего лишь одна из множества систем познания мира. Неужели вы не понимаете? К Истине ведут сотни путей.

— Человека, который лежит перед нами, жестоко избили. Я согласен с тем, что избиение вряд ли стало причиной его смерти. Но оно может объяснить, почему он был убит. И игнорировать упомянутый факт было бы преступно. Расследование должно начинаться именно с него.

Август Вигилантиус широко улыбнулся:

— Сам Тифферх только что рассказал нам абсолютно иную историю. Было бы непростительно игнорировать его собственные слова.

— Если это действительно были его слова, — возразил я.

— Моя информация получена не в результате физического осмотра тела, — холодно ответил Вигилантиус. — Меня интересуют жизненные энергии, заключенные внутри хрупкой человеческой оболочки. Я не более чем барабанная перепонка, простой резонатор.

— Фокусник! — усмехнулся я. — Удивляюсь, что вы не вытащили из шляпы мертвеца кролика!

Наконец-то мои слова попали в цель.

— Когда Луна находится в зените, — презрительно произнес некромант, — токи духовных энергий достигают кульминации. И тогда из них может черпать необходимую информацию любой знаток искусства предсказаний. Тело сохранялось здесь именно для этой цели. Но главный момент прошел, он больше никогда не повторится. Вы одурманиваете себя данными внешнего опыта, поверхностными познаниями, герр Стиффениис.

— Помогите мне повернуть его обратно, сержант Кох, — попросил я, подчеркнуто игнорируя фиглярство некроманта.

— Вам следует быть благодарным мне, герр поверенный, — настаивал Вигилантиус, подойдя почти вплотную. — Не отвергайте помощь, которую я вам способен предложить.

Я ничего не ответил, но в наступившей тишине услышал тот же отвратительный шум, который несколько минут назад заставил меня содрогнуться. Повернувшись, я встретился с насмешливым взглядом некроманта. Его ноздри судорожно расширились, жадно втягивая воздух. Он наклонился ко мне, принюхиваясь.

— Вы что, собака, сударь? — рявкнул я, отступая от него. — Этот ваш трюк может пройти с мертвецом. Я пока еще жив.

Доктор отошел дальше, но на лице его осталась презрительная ухмылка.

— Только внешне, герр Стиффениис. Там, внутри, я чую смерть, которую вы носите с собой постоянно. — Он постучал пальцем по ноздре. — Омерзительный запах смерти. Темный стоячий пруд, в котором лежит гниющий труп. Нечто мертвое отравляет ваш разум и жизнь. Я не прав, герр поверенный? Кто преследует вас в ночных кошмарах? Какие тайны хранят мрачные воды? Вы страшно боитесь того, что может всплыть на поверхность в любой момент.

Его слова жутким эхом отдавались под сводами склепа.

— Благодарю вас за ценные советы, — пробормотал я. — Нас здесь больше ничего не задерживает, Кох.

Брови Вигилантиуса поднялись от удивления.

— Я должен показать вам кое-что еще. От этого трупа может быть получено нечто более существенное.

— С меня хватит трупов и их хранителей!

— Но, сударь! — возразил он. Было что-то подчеркнуто двуличное в его интонации и в тон слащавой мольбе, которая за тем последовала. — В моем искусстве есть еще одна сторона, которая вам может пригодиться.

— Ваше искусство меня не интересует, — отрезал я.

— Как пожелаете, герр поверенный, — сказал доктор, кланяясь с преувеличенной почтительностью. — Я не могу заставить вас остаться здесь против воли.

Я вышел из комнаты, и сержант Кох поспешно проследовал за мной. Мы вернулись наверх по тем же темным и пропахшим сыростью коридорам, по которым пришли сюда, поднялись по винтовой лестнице, не обменявшись ни словом. Звук наших шагов отдавался глухим эхом от стен узких проходов и двориков, у кого угодно способных вызвать клаустрофобию.