Ольга Сухаревская - Горе побеждённым

- А почему вы не член клуба?- удивился Александр Прохорович.

- Это для меня обременительно.

- В материальном смысле?

- Помилуйте, нет, конечно. Триста рублей в год не такая уж большая сумма, – пустился в объяснения Вильям Яковлевич. – Видите ли, в карты я не играю, биллиардные шары не катаю, праздным образом жизни не заражён. Библиотека там, по большей части, газетно-журнальная, хотя и обширная. Интерес представляет только иностранная периодика. По необходимости, я могу там быть в любое время, чтобы встретиться с тем, кто мне нужен. А сидеть запанибрата с московскими тузами, чтобы ко мне лезли со всяким вздором и под шафэ называли «дорогим Вилли»? Нет уж, увольте.

- Устав у них правильный, – встрял Канделябров. – Женскому полу туда вход заказан. Даже полы там мужики моют.

- Неужели? – встрепенулся Ипатов. – За что же такая немилость к женщинам? Высокородные, образованные люди, а чудят, прости Господи, как в Бухаре какой-нибудь.

- Вот и смекайте, молодой человек, что на самом деле думают промеж себя государственные люди, когда не озабочены тем, чтобы угодить публике, – отчеканил Канделябров.

- Спиридон, не надоело? – перебил его Собакин. – Угомонись, видишь – приехали.

Остановились у красивого розового дворца с белыми колоннами и львами при входе и на чугунных воротах. В большом мощёном дворе было пустынно и тихо, только рядом погромыхивала Тверская.

Ипатов, в отличие от своих товарищей, с ощутимым трепетом входил под крышу прославленного клуба, где бывает императорская фамилия и аристократический цвет империи.

Через двойные стеклянные двери парадного подъезда сыскная команда прошла внутрь. Их ждали. Вышколенный ливрейный лакей, показывая дорогу рукой в белой перчатке, провёл их по боковой лестнице сразу во второй этаж. Там они прошли в богато убранную комнату с овальным столом посередине, покрытым зелёным сукном, на манер заседательского. Это была «старшинская», где собирались клубные старшины и, откуда осуществлялось постоянное руководство и надзор за хорошо отлаженным механизмом под маркой «Английский клуб».

Пётр Иванович Шаблыкин, уже во фраке, представил сыщикам своих товарищей: графа Сергея Фёдоровича фон Брюмера и Александра Львовича Сокольского. Как только гости расположились в покойных ореховых полукреслах, вошли важные официанты и моментально, расстелив хрустящую белоснежную скатерть, сервировали на боковом столе лёгкую закуску.

- Так сказать, чтобы прийти в себя, – аргументировал эти действия Шаблыкин и, не дожидаясь остальных, налил себе водки из ледяного, запотевшего по самое горлышко, хрустального графина. - Присоединяйтесь, господа.

Видно было, что это не первый его подход к радикальному средству.

«Не мудрено, – посочувствовал ему Канделябров, цепко оглядывая и комнату, и старшин. – Ночь, небось, не спали. Шутка ли, теперь по Москве слухи поползут: в Английском воруют. Да, дела-а.

- Пожалуйста, как можно подробнее расскажите о том, что у вас случилось, – предложил Собакин.

Заговорил Сокольский:

- Это несчастье произошло накануне вечером с членом нашего клуба - Поливановым Алексеем Алексеевичем. Он наш завсегдатай. Вчера он приехал в клуб поздно, часов в семь вечера и, по словам прислуги, с час сидел во второй гостиной со своим хорошим приятелем – полковником лейб-гвардии Конной артиллерии в отставке, Василием Андреевичем Ушинским. Это человек известный и уважаемый: когда его принимали в клуб, за него ручался сам бригадный генерал Ореус . Так вот, около восьми приятели разошлись: полковник ушёл играть в карты, а господин Поливанов заказал ужин во «фруктовой» на девять часов. Эта небольшая зала рядом с парадной столовой. У нас там по желанию постоянных посетителей накрывают столы.

- Когда, вы говорите, он там ужинал?

- Заказ был принят на девять часов, значит, в девять и ужинал. У нас опозданий по вине обслуги не бывает, – с обидой в голосе сказал старшина. – Поливанов поел и вроде как заснул прямо за столом. Был уже одиннадцатый час. Официант, понятное дело, сначала пытался его разбудить, но бесполезно. Тогда он прибежал к нам и сказал, что Алексей Алексеевич странно, со всхрапом, дышит и не откликается на обращение. Послали за клубным врачом. У нас в клубе, на всякий случай, всегда есть дежурный медик. Мало ли что: все под Богом ходим. Вчера дежурил господин Куликов. Все бросились к Поливанову, а он прямо на наших глазах стал на бок заваливаться – его лакеи удержали. Скоренько перенесли несчастного на первый этаж в медицинскую комнату, и там уже он немного очнулся. Но, всё же, был плох: невменяем и говорить не мог. Куликов сказал что это - скорее всего удар. Надо, дескать, срочно везти его в больницу. А сам Алексей Алексеевич, хоть и с трудом, показал на свой палец – на нём не было его знаменитого кольца. Алмаз пропал – как не бывало. Должно, сняли с бесчувственной руки. В нашем клубе отродясь ничего подобного не случалось. Во время игры в бильярд на столах золотые часы, фамильные бриллиантовые кольца да запонки оставляют и - ничего. Иной раз спохватятся, аж на другой день, как отыграют. А у нас, пожалуйста, всё в целости и сохранности вот в этой самой комнате, в сейфе лежит. Прислуга у нас отборная. Без серьёзных проверенных рекомендаций даже истопников не берём, не то что официантов или лакеев. А тут такое! Конечно, в жизни всякое бывает, но на персонал я думаю в последнюю очередь.

- Кто оставался в помещении с господином Поливановым, когда официант пошёл звать на помощь?

- Никто.

- Как так?

Сокольский развёл руками:

- Конец дня. После девяти вся прислуга в работе: кто в буфетных, кто в залах, кто гостей провожает. Помещений здесь множество – сами убедитесь. Всюду людей не поставишь. Хотя, по моему многолетнему опыту, скажу: без должного внимания не обходится ни одна комната, ни одна зала. В клубе круговая анфилада зал, много смежных комнат да ещё боковые внутренние лестницы, которыми, в первую очередь, пользуется персонал. Даже летом, в иные дни у нас может быть до полусотни гостей и прислуги всякой набирается человек двадцать, а то и больше, за смену. Сами понимаете – народу немало. Кто-нибудь раз в десять-двадцать минут, а пройдёт по каждому помещению, за исключением нашей «старшинской», конечно, и хозяйственных служб на первом и третьем этажах. Но, они всегда под присмотром, то есть – под замком. А вчера официант, увидев в плачевном состоянии господина Поливанова, добежал до «старшинской», я думаю, минуты за три-четыре - здесь рядом. Мы сразу же бросились во «фруктовую» и я уже по пути послал лакея за медиком.

- А как сейчас чувствует себя господин Поливанов? Когда можно будет поговорить с ним самим?