Саймон Ливек - Демон воздуха

Я пробрался в свой угол и сел на циновку, о сне я уже не мечтал. Да и какой сон, когда в голове такой вихрь мыслей?

Почему записку с моим именем оставили на мертвом теле? Связано ли это как-то с колдунами? Я чувствовал, что скорее всего имеется связь, только не понимал какая.

В самом трупе было что-то подозрительное. Чтобы разобраться, мне необходимо было взглянуть на него еще разок. Но как взглянуть, если меня заперли здесь?

Я подозревал, что к тому времени, когда меня выпустят отсюда, будет уже слишком поздно.

— Что же ты на этот раз натворил? И что делает у нас за дверью Кролик?

В любое другое время я бы ужаснулся, услышав голос Дорогого, но сегодня я прямо-таки обрадовался, когда понял, что он не спит. Теперь я мог хоть с кем-то поделиться своими несчастьями, а не мусолить их мучительно в голове в полном одиночестве. А старик, живший сплетнями, жадно ловил каждое слово.

— Постой, дай-ка мне сообразить! — хитровато заговорил он, когда я закончил рассказ. — Значит, ты считаешь, что мертвец в канале, вероятно, один из тех колдунов, за которыми так охотится наш старик?

— Очень может быть, — ответил я. — Мне бы, конечно, взглянуть на него еще раз. Да разве ж от этого что-то прояснится? Почему на нем было мое имя?

— А сколько людей знают твое полное имя?

Я призадумался. Старик задал хороший вопрос, прямо в точку. Мое имя содержало в себе и дату рождения, а такие сведения ни один ацтек не выдаст добровольно из опаски, что они попадут к колдуну и он тебя заколдует.

— Да, в общем, немногие. Ну, семья, разумеется, мой хозяин, несколько человек из Дома Жрецов… — Я вдруг хлопнул себя по коленке. — Так вот оно что! Вот кого надо подозревать! Тот, кто подбросил труп в канал, обязательно должен был знать мое имя! И если тут есть какая-то связь с колдунами, этот человек мог бы привести меня прямиком к ним! То есть мне остается только…

— Выбраться из этой конуры, — со всей серьезностью закончил за меня старик. — Сидя здесь, ты вряд ли что выяснишь.

— Это точно, — грустно согласился я. — Но как мне пробраться незамеченным мимо Кролика? — Я представил себе верзилу носильщика, сидящего настороже напротив двери, наверняка мечтающего оказаться сейчас на собственном тюфяке, нежели на ветру в холодном дворе, но при этом не желающего подводить хозяина.

— Кролика-то? — Старый раб усмехнулся. — Да я знаю его чуть ли не с младенчества. Предоставь его мне, я сам с ним разберусь. Только вот надо заманить его сюда.

Я и глазом не успел моргнуть, как старик хрипло заверещал, выкрикивая имя носильщика. Недовольно-подозрительное лицо показалось в дверном проеме.

— Что тебе нужно?

— Ничего, — как ни в чем не бывало ответил старик. — Просто мы подумали, тебе, наверное, будет уютнее сидеть здесь, чем морозить задницу на холодном дворе!

— А вам-то что с того, если я ее отморожу? — усмехнулся Кролик.

— Ну и морозь! — отозвался старик с видом оскорбленной невинности. — Всем известно, что тебе с Яотом делить нечего. — Он сказал правду — я никогда не имел ничего против этого добродушного дурня носильщика. А между тем Дорогой продолжал: — Тебе просто не повезло, и ты попался на глаза этому зловредному слуге. Но здесь, в тепле, тебе было бы куда удобнее сторожить Яота, не так ли? Ведь тут он все время будет у тебя на глазах.

Лицо в дверном проеме приобрело озадаченное выражение — это Кролик пытался сообразить, что у Дорогого на уме.

— Ну я не знаю… — начал было он.

— Ну вот сам посуди, что ж в том худого? К тому же, — зашептал с озорным видом старик, — я уже до тошноты наслушался про Яотовы неприятности, а ты мог бы рассказать мне про свои, для разнообразия. Ну скажем, про то, как обстоят у тебя сейчас делишки с женой.

Последние слова испортили все дело. Почти не раздумывая, Кролик буркнул: «Прекрасно обстоят!» — и голова его исчезла.

— Что ты наделал, дурак?! — зашипел я.

Но старик ничуть не расстроился, а громко крикнул вдогонку верзиле:

— Значит, теперь все наладилось?

Голова Кролика снова просунулась в дверь. Он протиснулся в комнатушку и рявкнул на старика:

— Нет, не наладилось! Но это разговор не для его ушей!

Старик похотливо крякнул.

— Ой, да про Яота ты не беспокойся! Он же у нас был жрецом, а они, ты же знаешь, ничего такого отродясь не делают. Он даже отдаленно не представляет, о чем у нас с тобой идет речь.

Я молчал как рыба, а старик продолжал:

— А знаешь, я рад слышать, что теперь у тебя все работает как надо. И вот ведь смешно: тут буквально намедни я почему-то думал о тебе и вспомнил, как у меня в свое время были те же проблемы. Мне тогда пришлось даже пойти к лекарю за снадобьями…

— И помогло? — Нетерпеливые нотки в голосе Кролика говорили сами за себя.

— Помогло?! Да я, знаешь ли, ходил так, будто у меня дубина между ног торчала! Мне даже не приходилось задействовать ее на полную! Кажись, и теперь еще кое-что осталось.

Я с трудом мог поверить, что Кролик настолько туп и принимает всю эту брехню всерьез, впрочем, его отчаяние было убедительным.

— Да ну, этого не может быть, — рассеянно заметил он. — Вряд ли у тебя там что-то осталось.

— Ну сейчас-то, наверное, уж нет, — согласился старик. — Да я и не переживаю — зачем он мне теперь? А вот за тебя я рад, рад, что все обошлось.

Они ненадолго примолкли, потом Кролик с заметной нервозностью завел разговор снова:

— Послушай, я это… Сейчас-то у меня все в порядке, но если оно снова вернется… Вот бы мне…

— Не знаю, не знаю… Снадобье-то могло уж испортиться! Нет, ну его! Забудь…

— Сколько ты хочешь за него?

— Да я и не думал продавать его тебе.

— Сколько ты за него хочешь? — продолжал Кролик уже требовательно.

Старик вздохнул:

— Говорю же, не могу я его продать! Ты только подумай, как это рискованно для тебя… — В темноте я не мог разглядеть, что он делает в своем углу, но слышал, как он шарит под циновкой, а потом до меня донесся плеск какой-то жидкости в тыквенной бутыли. — Ладно, я отдам ее тебе. Только, знаешь, я думаю…

— Спасибо! — Кролик буквально вырвал бутыль у него из рук. — Если сработает, то за мной должок!

И он исчез, а старик колыхался всем телом на циновке, содрогаясь от приступов смеха.

— Ты что ему дал? То самое, о чем я подумал?

Старик зашелся в кашле и, когда наконец смог перевести дыхание, с трудом выдавил:

— Вот ведь придурок! Он же осушит ее до дна! К полуночи его так пронесет, что спасайся кто может! Ну а ты теперь не теряй времени даром. — И он снова затрясся в приступе хохота.

Мне приятно вспоминать старика Дорогого таким вот смеющимся до судорог.

Так мне легче забыть о том, что случилось дальше.

Сообразить, куда они спрятали тело, было проще простого. Хозяин мой не стал бы морочить себе этим голову, а у Колючки и мозгов и воображения хватало только на самые очевидные вещи.