Бернард НАЙТ - Ищущий убежища

Как и в Вайдкоуме, многочисленным горожанам предстояло осмотреть труп. Толкаясь и тесня друг друга, люди проходили мимо тележки, с которой один из стражей сбросил полотно, открывая покойника. – Взглядам людей открылось то, что осталось от головы убитого. Несмотря на позднюю осень, невесть откуда взявшиеся трупные мухи успели отложить желтоватые яйца на глазах и губах мертвеца.

Поднявшись со своего места, Джон вкратце описал события предшествующей ночи. Раненый мужчина, Эдред из Доулиша, находился в слишком в тяжелом состоянии, чтобы его можно было доставить в замок даже на носилках, поэтому коронер рассказал, какие ранения были нанесены Эдреду. Гвин заранее отобрал по одному представителю от каждого из четырех районов города, и они побывали в «Сарацине», где осмотрели раненого. Все четверо обратились к собравшимся и поведали об увиденном.

Двое мужчин из Сент-Сайдвелла, небольшого поселения, состоящего из кучки домов за Восточными воротами, присягнули, что убитый – это их брат Осрик, возчик, живший в переулке неподалеку от Рок-лейн рядом с Уотергейтом. Семейство явно имело сакские корни, поэтому вопроса о штрафе за убийство норманна не возникло. [3] За убийство норманна в те времена налагался гигантский штраф на всю деревню (район и т. п.), причем любой покойный априори считался норманном, а обязанность доказать его англо-сакское происхождение лежала на населении, для чего требовалось как минимум два свидетеля. После этого несколько свидетелей выступили со своими показаниями о том, что они видели прошлым вечером. Гвин добавил заявление раненого Эдреда о том, что волосатый напал на покойника, чтобы ограбить его.

По прошествии нескольких минут присяжные вынесли единогласный вердикт, провозгласив стоящего перед ними Тостига виновным в убийстве возчика Осрика, совершенном в нарушение королевского указа о мире.

Джон подвел итоги:

– Нет никаких сомнений в том, что смерть наступила в результате удара булавой по голове, и точно так же очевидно, что преступник – Тостиг.

Он указал пальцем на волосатого бандита, которого держали двое охранников. Тот попытался вырваться, выругался и презрительно плюнул в сторону помоста, за что получил удар по голове древком копья от одного из стражей, наказавшего обвиняемого за дерзость.

– Однако окончательное решение о степени его вины и дальнейшей судьбе предстоит принять очередному выездному королевскому суду. До той же поры я повелеваю препроводить Тостига в тюрьму под надзор города.

Прежде, чем он успел продолжить, раздался голос поднявшегося Ричарда де Ревелля:

– Коронер, в этом нет никакой необходимости. Выездной суд был здесь всего три месяца назад, и когда теперь появится в наших краях, неизвестно – через год, два, а то и позже. Чего ради мы должны тратить деньги на содержание этого… этого животного в моей тюрьме столь долгое время?

Джон сердито посмотрел на своего родственника:

– Новый закон гласит, что за отправлением уголовных дел королевства должен следить коронер, а это означает, что я обязан собрать все факты, записать их и предоставить нарушителя закона на суд королевского жюри. И что вы предлагаете – пойти и сейчас же повесить его?

Шериф щелчком сбросил невидимую пылинку с вышитого на груди красного грифона.

– Учитывая его очевидную виновность, это было бы лучше всего. Я, однако, человек справедливый. Он предстанет перед моим графским судом в этом же зале на следующей неделе, – а потом мы его повесим.

Несколько человек в толпе рассмеялись и тут же смолкли под яростным взглядом коронера, который затем вновь обратился к шерифу:

– В соответствие с королевским указом, доставленным главным юстициарием [4] В старой Англии верховный судья и наместник королей норманнской династии. через посредство жюри выездного суда, уголовные преступления, рассмотрением которых занимается коронер, должны передаваться для окончательного решения королевскому суду.

Со стула поднялся Генри Риффорд.

– Я согласен с шерифом. Глупо ведь каждого мелкого воришку и убийцу бросать в тюрьму замка – она переполнится за месяц. Чтобы прокормить этот сброд, нужно на каждого выделить почти полпенса в день. Городу деньги пригодились бы и для других целей.

Прежде, чем Джон успел открыть рот, снова зазвучал голос де Ревелля:

– Кто первый поймает преступника – это дело случая. Если бы мои сержанты и их люди раньше оказались на месте приведшей к фатальному исходу ссоры и арестовали мерзавцев, оба предстали бы перед моим судом, и с ними было бы покончено без лишнего промедления. Даже поместные суды и, разумеется, ваши городские суды, уважаемый помощник мэра, наделены правом рассматривать такие преступления и выносить смертные приговоры. Зачем же нам страдать от задержек и ненужных расходов, предусмотренных, как вы, коронеры, утверждаете, новым законом?

Риффорд с пылающим от праведного гнева лицом согласно закивал головой, но Джон остался непоколебим.

– Потому что новый закон и есть закон. Мы здесь для того, чтобы обеспечить его соблюдение, и не должны склонять его так, как нам заблагорассудится. Если речь идет о смерти, то, сэр шериф, ваши люди не имеют права брать на себя полномочия, которыми наделен коронер. О происшествии следует уведомить меня, а я уже предприму меры, предписанные королевским повелением. Может быть, такой порядок и нов для вас, и неудобен в некоторой мере, – но так гласит закон.

Ричард де Ревелль нетерпеливо отмахнулся, но тут подал голос Хью де Релага, вступившийся за коронера.

– Я согласен с сэром Джоном. Новшества могут казаться странными и иногда вызывают раздражение, тем не менее, над созданием системы трудились более мудрые винчестерские головы, нежели наши с вами, и не нам судить о том, правилен ли этот порядок или нет.

Шериф в отчаянии всплеснул руками. – Очень хорошо. Ну что ж, посмотрим. Шайр-холл не самое подходящее место для политических дискуссий. В любом случае, этого пса следует швырнуть в подземелье, где он и будет дожидаться того часа, когда его повесят!

Повинуясь его указанию, стражи поволокли волосатого разбойника из зала. Шериф же спустился с помоста и зашагал прочь, направляясь к своему кабинету в замке; за ним последовали молчаливый констебль и Генри Риффорд, всем видом показывающий, что не имеет желания оставаться в компании своего инакомыслящего коллеги или коронера. Когда голоса присяжных и зрителей, оживленно обсуждавших перепалку между офицерами, стихли, охранники вытащили в центр зала светловолосого парня, поставив его перед Джоном. Коронер описал полученные Эдредом ранения и призвал главу присяжных подтвердить, что они видели рану в груди. Он сообщил, что раненый, пребывая в страхе и ожидании близкой и неизбежной кончины, обвинил светловолосого юношу в том, что тот напал на него с ножом.