Бернард НАЙТ - Ищущий убежища

– Но как вы можете выступать в роли свидетеля на собственном суде? Ведь, по сути, дознание представляет собой суд, хотя и проводится часто не в помещении.

Пока они цепочкой спускались по винтовой лестнице, коронер раздумывал над возникшей проблемой:

– У меня на этот вопрос ответа нет, Ральф, – и сомневаюсь, чтобы нечто подобное происходило когда-либо раньше. Быть может, мне придется обратиться за помощью в Дорсет или Сомерсет, попросить кого-нибудь из тамошних коронеров возглавить дознание – хотя, если я не ошибаюсь, их юрисдикция на Девон не распространяется.

Морис рассмеялся над очевидной дилеммой, с которой столкнулся Джон.

– И поделом вам – впредь будете знать, как гоняться за преступниками с мечом! Оставьте это занятие профессионалам вроде меня и шерифа.

Джон не стал скрывать своего пессимизма, хотя и добродушного, чему во многом содействовало присутствие констебля, к которому он относился с чувством, близким к обожанию:

– Оставить отлов преступников вам? Где вы были со своими людьми вчера ночью, когда эта парочка пыталась размозжить мне череп? Если коронеру графства Девон что-нибудь нужно, ему приходится засучивать рукава и самому браться за работу!

Добродушная перебранка продолжалась еще некоторое время, после того, как они вышли из замка. Оба прекрасно понимали, что истинным объектом насмешек является Ричард де Ревелль, чьи намеренные и случайные ошибки превращали поддержание закона и порядка его подчиненными в настоящую пародию. Констебль явно чувствовал себя неловко, поскольку простые солдаты находились под его непосредственным командованием, однако непредсказуемое поведение шерифа плохо сказывалось и на их боевом духе. Двое мужчин шагали по Хай-стрит, раскланиваясь с горожанами, которые приветствовали их с дружелюбием, уважением, подозрительностью или откровенной враждебностью – в зависимости от их нынешних отношений с законом и властями.

Добравшись до Сент-Мартин-лейн, они свернули в сторону кафедральной площади. Проходя мимо собственного дома, Джон поднял голову и посмотрел на дверь, но заходить не собирался. Он надеялся, что новообретенная терпимость Матильды не рухнет под напором сумасбродных событий прошедшей ночи.

Войдя на территорию кафедрального собора, они увидели, что для бездельничающей части городского населения нашелся новый источник развлечения. Кучки людей, по большей части стариков и детей, стояли у дверей в западном крыле огромного здания. Даже дети и блаженные, которые обычно держались ближе к кладбищу, перекидываясь мячом или играя в салочки, – и те подтянулись к собору, глазея на двери. Там, у каждого входа, стояли вооруженные стражники, а между ними неустанно прохаживался немолодой сержант, прилагавший все усилия, чтобы восстановить пошатнувшуюся репутацию охраны, позволившей преступникам улизнуть.

Морин отделился от группы и направился к сержанту, чтобы обсудить с ним что-то, а коронер, его офицер и следовавший за ними писарь продолжили путь, протискиваясь сквозь толпу зевак. Оставив мечи у одного из стражников, они вошли через одну из боковых дверей, расположенных чуть поодаль от главного входа в кафедральный собор Святой Мэри и Святого Питера.

Внутри, при свете сумрачного ноябрьского дня, было мрачно и темно. Ни одно из боковых окон не было застеклено, и свободно снующие туда-сюда птицы сидели на карнизах под деревянным потолком высоко над головой Джона. Внутреннее помещение собора с широким нефом и боковыми пристройками представляло собой ничем не занятое пространство с мощеным камнем полом. Многочисленные каждодневные службы проводились для церковников, а люди, заполнявшие это огромное пространство, выступали лишь в качестве пассивных зрителей. Только у небольших алтарей, разбросанных вдоль внутренних стен, могло происходить общение священнослужителей и прихожан, у них же с частыми перерывами служили бесчисленные мессы.

По всему зданию можно было обнаружить массу священных артефактов, чаще всего в боковых часовнях или на алтарях. К этим реликвиям приходили люди, чтобы вымолить оздоровление своего тела, духа или кошелька. Кто-то из священников низкого ранга выступал в качестве проводника, показывая любопытным и набожным щепу от распятия Христова, волосы Иисуса Христа, палец Марии Магдалены и обломок яслей из Вифлеема.

Но сегодня святые реликвии никого не интересовали. Джон во главе небольшой процессии промаршировал к центру нефа, и они очутились перед подмостками для хора. Они находились в ряду с шестой парой массивных колонн, поддерживающих здание и отделяющих неф от придела. Подмостки представляли собой украшенную резьбой деревянную клетку, тянувшуюся вдоль двух огромных башен к главному алтарю и апсиде восточного крыла здания.

Несколько каноников и священников рангом пониже сновали по собору, потревоженные неожиданной людской активностью, обрушившейся на них в этот день.

– Ну, и где прячется наш приятель, черт его подери?! – прорычал коронер, когда они подошли к высокой деревянной перегородке, отделяющей хор он нефа.

По левую руку Гвин увидел двоих священников в сутанах; склонившись друг к другу, они о чем-то негромко говорили, и один из них показывал в сторону северного придела.

– Судя по всему, там что-то происходит, – заметил он.

Здание епископа Варелваста было не совсем крестообразным по форме, поскольку две массивные башни по бокам не открывались, как трансепты, формируя центральное перекрестие. Вместо этого внутренние стены опускались прямо до уровня пола, однако небольшие внутренние переходы открывали доступ к основаниям каждой башни.

Джон прошел за угол хора, чтобы заглянуть в узкий проход, ведущий в восточную пристройку мимо входа в северную башню. Здесь он заметил нескольких клерикалов, которые, вытягивая шеи, со смешанным любопытством и робостью всматривались в дверной проем.

– Должно быть, он там, как Морин и говорил. Ну-ка, давайте и мы полюбуемся на убийцу!

После ночных событий Джон был не в настроении для деликатности и всепрощения.

Они двинулись вдоль колонн нефа к проему, ведущему в основание башни, – высокое квадратное помещение с маленькой дверью в ближайшем левом углу. Группа священников расступилась, пропуская их. Мгновенно вспомнив свое церковное прошлое, Томас де Пейн преклонил колени и быстро перекрестился. Он проделал то же самое еще раз, когда увидел два алтаря у правой стены помещения.

Перед дальним из них, расположенным почти в самом северо-восточном углу, на полу сидел человек. Одной рукой он крепко вцепился в белое полотно, покрывающее алтарь Святого распятия, фрагменты которого хранились в маленькой медной коробочке на полке за алтарем.