Хулия Наварро - Глиняная Библия

На следующее утро вялая и сонная журналистская братия собралась в вестибюле отеля «Интерконтиненталь». От их вчерашней веселости не осталось и следа. Обильные возлияния и недостаток сна весьма заметно отразились на большинстве из них.

Даниель первым увидел Лайона и поднял руку в знак приветствия, а Миранда лишь усмехнулась.

– Что-то ты не очень рада встрече с другом, – заметил Даниель.

– Он мне не друг. Я случайно познакомилась с ним неподалеку от Сараево во время одной из перестрелок. В общем-то, он спас мне жизнь.

– А что там произошло?

– Группа сербских ополченцев атаковала деревню неподалеку от Сараево. Я в тот день находилась там вместе с коллегами из разных телекомпаний. Начавшаяся перестрелка застала нас врасплох. Я не знаю, как так получилось, но я вдруг оказалась на улице одна. Я спряталась между двумя машинами, а вокруг меня свистели пули. Видимо, где-то неподалеку засел стрелок, паливший куда вздумается. Затем появился Лайон – я так и не поняла, откуда он взялся. Я просто вдруг увидела его рядом с собой. Он заставил меня пригнуть голову, а затем помог выбраться из этой передряги. – Сделав небольшую паузу, Миранда продолжила: – Сербы, наверное, поначалу решили уничтожить нас всех, но затем пришли к выводу, что в этот раз для них важнее появиться в телерепортажах, а потому они позволили нам уйти. Лайон усадил меня в кабину грузовика и довез до Сараево. По правде говоря, меня удивило, как ловко он действовал в той ситуации. Мне… мне показалось, что он больше похож на военного, чем на простого водителя грузовика. Когда он вывез меня в безопасное место, мы с ним договорились, что еще встретимся. Но он исчез. С тех пор я его не видела – до вчерашнего вечера.

– Но ты его не забыла.

– Нет, не забыла.

– И теперь тебя охватили противоречивые чувства: ты не знаешь, что о нем и думать, а главное, не знаешь, хочется тебе находиться рядом с ним или нет. Может, я ошибаюсь?

– Даниель, ты настоящий психоаналитик!

– Просто я тебя очень хорошо знаю, – сказал, улыбаясь, Даниель.

– Да, это верно. Мы с тобой за последние три года практически не разлучались. Я больше провожу времени, разъезжая с тобой, чем у себя дома.

– Работа есть работа. Эстер тоже жалуется, что я провожу больше времени с тобой, чем с ней, а когда все-таки приезжаю домой, то бываю таким изнуренным, что сразу заваливаюсь спать.

– Тебе с Эстер очень повезло…

– Да, она замечательная женщина. Другая уже давно вышвырнула бы меня на улицу.

– Не знаю, почему ты решил поехать сюда в этот момент, когда у вас вот-вот должен родиться ребенок.

– Потому что мы – журналисты, и нам следует находиться там, где бурлят события. А сейчас самое важное происходит в Ираке. Эстер это понимает. В конце концов, она тоже принадлежит к «журналистскому цеху», хотя и делает репортажи только о королевской семье.

Лайон ехал в джипе вместе с Мирандой, Даниелем и двумя немецкими телеоператорами.

Миранда была как будто не в духе и большую часть пути молчала, не принимая участия в разговоре Даниеля с его коллегами.

У Лайона не было никаких иллюзий относительно Миранды: несмотря на хрупкий вид, эта женщина была закаленным бойцом, и не только благодаря своей опасной работе в качестве корреспондента в зоне военных действий, но и вследствие совсем других битв, которые можно назвать одним емким словом – «жизнь».

Худенькая и не особенно высокая (не выше метра семидесяти), с очень коротко подстриженными черными волосами и глазами цвета меда, Миранда, как казалось Лайону, обладала большой внутренней силой. Она была умна, умела постоять за себя и, самое главное, ничего не боялась. Когда Лайон увидел ее в деревне под Сараево, он удивился тому, что эта женщина, несмотря на угрожавшую ей смертельную опасность, не впала в истерику.

Дорога в Багдад оказалась очень долгой и очень пыльной. Движение было более интенсивным, чем обычно, потому что неправительственные организации предпочитали доставлять свои грузы в Ирак именно из Аммана. По пути им встретились две колонны грузовиков, а еще множество автобусов, едущих в обоих направлениях. На иракско-иорданской границе битком набившиеся в автобус иракцы пытались уговорить иракских же пограничников позволить им проехать. Некоторых пассажиров пограничники пропустили, других же после проверки документов задержали и обращались с ними при этом довольно грубо.

Журналисты повыскакивали из автомобилей, чтобы сфотографировать эту сцену, а заодно разузнать, что, собственно, происходит. Получив в ответ от пограничников одни лишь угрозы, они предпочли ретироваться и снова уселись в свои автомобили: им не хотелось попасть в какую-либо передрягу еще до того, как они достигнут цели своего путешествия.

Хотя отель «Палестина» знавал, наверное, и лучшие времена, Лайону лишь с трудом удалось в нем поселиться. «Все номера уже забронированы», – с любезной улыбкой сказал Дойлю дежурный администратор, которого осаждала целая орава журналистов, шумно требовавших предоставить им номера. Лайон решил не скупиться и предложил администратору хорошие чаевые.

Сто долларов позволили ему попасть в номер на восьмом этаже. Из крана в ванной постоянно капала вода, жалюзи не опускались, а покрывало на кровати следовало бы отдать в химчистку. Тем не менее, теперь у Лайона была хоть какая-то крыша над головой.

Он знал, что, как только журналисты расселятся по номерам и разместят там свой багаж, они тут же спустятся в бар. Никто из них не начнет работать раньше следующего дня, хотя уже сегодня они станут подыскивать себе переводчиков и проводников. Несмотря на то что в Министерстве информации Ирака имелся пресс-центр, предоставлявший иностранным журналистам переводчиков, многие журналисты предпочитали подыскивать себе переводчиков самостоятельно, поскольку понимали, что власти потом потребуют от официальных переводчиков предоставить информацию о журналистах, с которыми они работали.

– Тебе потребуется сопровождающий, – сказал Лайону Даниель, когда они встретились в баре.

– У меня на это нет денег, – заявил Лайон. – Я постараюсь управиться как-нибудь сам. Мне и так уже пришлось сильно потратиться, чтобы сюда добраться…

– Тебя заставят взять с собой сопровождающего. Здешним властям не понравится, что британский фотограф будет без присмотра совать везде свой нос.

– Я постараюсь не встревать ни в какие истории. Видишь ли, я хочу сделать серию снимков о повседневной жизни Багдада. Как ты считаешь, подобные фотографии могут заинтересовать газетчиков?

– Это зависит от качества фотографий и от того, что на них будет изображено. Тебе придется поискать что-нибудь особенное.